Рейтинг: NC-17.
Жанр: гей-утопия, роман воспитания, детектив отношений.
Размер: макси (68.000 слов).
Саммари: цели они достигнут, но достижение цели так их изменит, что сама цель перестанет быть для них актуальной.
Рекомендуемый порядок чтенияТрилогия «Корпорация»:
I. Книга первая. «Бизнес».
1. «Сага о власти» (основная история):
1.1. Власть красоты. Друг семьи.
1.2. Власть идеи. We Control the World!
1.3. Власть несбывшегося.
1.4. Власть свободы. Гепард и Лев.
1.5. Власть крови. Стилисты.
II. Книга вторая. «Секс».
2. «Межвременье. Дудочник из Гамбурга» (сайд-стори по вселенной «Саги о власти»):
2.1. Забор и вишни.
2.2. Открой глаза и забудь об Англии.
2.3. Дудочник из Гамбурга.
III. Книга третья. «Игра».
3. «Вопрос цены» (сиквел к «Саге о власти»):
3.1. Дебют.
3.2. Гамбит.
3.3. Миттельшпиль.
3.4. Комбинация.
3.5. Эндшпиль.
| Часть 1.1. | Часть 1.2. | Часть 1.3. |
| Часть 2.1. | Часть 2.2. | Часть 2.3. |
| Часть 3.1. | Часть 3.2. | Часть 3.3. | Часть 3.4. | Часть 3.5. |
| Часть 4.1. | Часть 4.2. | Часть 4.3. |
| Часть 2.1. | Часть 2.2. | Часть 2.3. |
| Часть 3.1. | Часть 3.2. | Часть 3.3. | Часть 3.4. | Часть 3.5. |
| Часть 4.1. | Часть 4.2. | Часть 4.3. |
Часть 5.1.
Часть 5. Эндшпиль.
1.
1.
Седрик без стука — дверь была нараспашку — вошёл в комнату Марка и застыл у порога. Марк сидел на полу, скрестив по-турецки ноги, и вдохновенно что-то чертил в альбоме. Марк был прекрасен всегда. Но когда он вот так отдавался сполна своей страсти, в его облике появлялось нечто божественное, и Седрик мог любоваться им бесконечно. Седрик неслышно, чтобы не отвлекать Марка, подошёл к нему и присел рядом. Марк был чертовски талантлив. Космические узоры, которые так легко и непринуждённо возникали из небытия из-под его руки, были не просто произведениями искусства — в них прослеживалась выверенная математическая логика, к которой Марк сознательно наверняка не стремился.
— А ведь ты, если вдуматься, — сказал Седрик, — тоже будешь инженером. Инженером моды.
— Не буду. — Марк резко захлопнул альбом и, сложив руки в замок на коленях, уставился в стену. — Не в этой жизни.
Опять?! Что на этот раз? Седрика поразил не столько смысл слов Марка, сколько его голос — так безжизненно, тускло, по-взрослому он прозвучал. Но ещё больше его испугало выражение лица друга, вернее, отсутствие на нём привычной ухмылки, с которой тот неизменно встречал все свои крупные беды и мелкие неприятности. У Седрика засосало под ложечкой — он вдруг с пугающей ясностью осознал, что что-то ушло безвозвратно: Марк повзрослел, и это потрясло его даже больше, чем внезапное осознание неотвратимо приближающегося конца наставничества. Потрясение тут же сменилось яростью — уже дважды Марка так грабили: сначала в один день отобрали детство, а теперь так же жестоко лишили его юности.
— В смысле? — только и смог он выдавить из себя.
— Марке нужен менеджер, — ответил Марк. — Кроме меня, некому.
— Но… почему?
— У меня генетическая предрасположенность. — Уголки губ Марка едва заметно дёрнулись, и у Седрика чуть-чуть отлегло от сердца. — И карма такая, видно.
— А если по существу? — нетерпеливо перебил Седрик, и едва не взвыл от досады: подгонять Марка — себе дороже: теперь он из чистой вредности вечность дурачиться будет. Но опасения не оправдались — видно, такой уж сегодня день: всё навыворот.
— А если по существу, — посерьёзнел Марк, — я единственный в нашем «подвале», у кого за спиной пять лет наставничества у отборных лордов и связи в высших корпоративных кругах. Как ни крути, а дела придётся вести с Корпорацией: баронеты — наша целевая аудитория.
— Но… почему бы не нанять?..
— Исключено, — отрезал Марк. — Человек без корпоративного опыта не сможет вести дела на равных с корпоративными монстрами, а менеджер с корпоративным прошлым, если и согласится на нас работать, то только для того, чтобы подложить нас под Корпорацию.
Седрик понимал каждое слово, но от него ускользал смысл сказанного: Марк, Маркиз — скучный занудный менеджер в костюме и галстуке, оценивающий будущую коллекцию исключительно категориями рентабельности?! Бред!
— К тому же, — продолжал Марк, — нам нужен особый менеджер, согласный заниматься деловыми вопросами и не вмешиваться в творческий процесс.
— Что же здесь особенного? Это и есть работа менеджера. Везде так.
— Так, да не так. В обычных фирмах окончательное решение за финансами и продажами: если они сочтут продукт нерентабельным, зарубят на корню, каким бы уникальным и замечательным он ни был. Когда речь заходит о деньгах, дизайнеры и R&D права голоса не имеют. У нас принципиально другая модель: принимать решения будем… будут дизайнеры. Задача менеджера — их внедрять, а не объяснять, почему это невозможно. У нас культ креатива, а не прибыли. И так и должно остаться.
— Прибыль тоже важна, — сказал Седрик и сам ужаснулся — повзрослел не только Марк.
— Важна, — кивнул Марк. — Это и будет моей задачей: осуществлять бредовые идеи с прибылью.
— Ты же жизни себе без дизайна не мыслил. — Седрик запоздало подумал, что эту расхожую фразу в случае с Марком следует понимать буквально, но Марк, похоже, даже не заметил двусмысленности. Или оставил её без внимания.
— Это дело слишком много значит для меня, — сказал он, — чтобы мои желания могли иметь какое-либо значение.
Седрик не нашёлся что на это ответить — столь сильными были восхищение и уважение, переполнявшие его сейчас. Марк потрясал его уже столько лет, но сегодня он превзошёл себя — пожертвовал, нет, заплатил за мечту мечтой. Никогда ещё Седрик так не гордился другом: Марк наконец стал свободным — принял решение не назло, не вопреки, а осознанно. И никогда ещё он так не завидовал ему: каждый баронет спит и видит себя вторым лордом Вальбергом, прогнувшим Корпорацию под себя. Седрик тоже. Вот только он — как и все остальные — не готов идти ради своей мечты ва-банк. И отсутствие этой решимости — та причина, по которой он никогда не станет таким, как лорд Вальберг. И как Марк.
— У тебя получится. — Седрик хлопнул Марка по плечу и встал на ноги. — Ты настоящий лорд.
— Спасибо, хоть не банкир, — ухмыльнулся Марк, поднимаясь вслед за ним. — Сам-то решил уже, куда пойдёшь?
— Нет пока. — Седрик поморщился — вопрос был больной.
— А давай к нам! — вдруг сказал Марк, и только непривычное напряжение в его глазах выдавало, как долго и тщательно он этот «экспромт» готовил. — Нам позарез нужен толковый технарь. Дизайнеров у нас хоть отбавляй, а вот с инженерами и конструкторами — совсем беда.
Седрик мысленно хмыкнул. Ну ещё бы! Марк мечтал создавать особую одежду — смесь высокой моды с высокими технологиями. Наряды эти требовали глубоких познаний в моделировании и программировании: в ткань, наравне с обычной нитью, вплетались тончайшие провода и чипы с набором специальных программ, позволявшие носителю одежды самому выбирать себе под случай и настроение видеопринты. Но с таким же успехом он мог мечтать о генной инженерии, позволявшей выращивать узоры прямо на коже: лучшие инженерные — как, впрочем, и любые другие — кадры были нарасхват в Корпорации — туда они и шли.
— Спасибо, но… я не могу. Я нужен Корп… лорду ван дер Мееру в Корпорации.
— Понимаю. — Уголки губ Марка чуть было дёрнулись, но тут же опустились. — Но разве ты не затем сюда шёл, чтобы осуществить свои собственные мечты?
Седрик промолчал. Всё это было так. И не так. Седрик только сейчас, глядя на Марка, понял, что у него, по сути, и мечты-то не было. Вернее, все его мечты вытеснила одна глобальная мечта о Корпорации. Седрик, сколько себя помнил, мечтал о Корпорации как таковой, а не о своей возможной — и тем более желанной — роли в ней. Для него, с его-то стартовыми условиями, неслыханной удачей было уже просто попасть сюда, и ради этого он был согласен на всё. Марк имел все основания наплевать на Корпорацию и на лорда Коэна — и та и другой сделали для этого достаточно. И точно так же Седрик подобного права не имел — по той же причине. Марк уже с лихвой заплатил за свободу требуемую цену. Седрик же был перед Корпорацией и лордом ван дер Меером в неоплатном долгу.
Корпорация даёт много, а взамен требует всё.
***
В ту ночь он не спал.
Вспоминал. Думал. Решал.
Преданность Корпорации, преданность долгу, преданность наставнику и первой безответной любви. Любовь прошла, а преданность осталась. Он хранил верность всем, кроме себя самого. Он так избегал быть собой, что стал образцовым лордом. И только на сороковом году жизни он впервые задумался о том, чего хочет сам. Впрочем, он всегда это знал, но сейчас — впервые — знание сменило вектор: он всегда ощущал глубинную потребность принадлежать чему-то большему, чем он сам. Корпорации, долгу, наставнику. Первой неразделённой любви. Сегодня он впервые захотел нечто большее создавать. И величие больше не определялось количественно. На смену масштабу и размеру пришла глубина. На сороковом году жизни, воспитав трёх, нет, четырёх лордов, он и сам наконец стал лордом.
Он никогда до конца в себя не верил. Его всегда, сколько он себя помнил, разрывали мания величия и комплекс неполноценности. Вся его юность прошла под знаком отчаяния: отчаянно хотелось к звёздам и отчаянно не верилось, что это возможно — не в принципе, а лично для него. Он и в Корпорацию подался, чтобы раз и навсегда получить ответ на этот раздиравший его вопрос. Сложнейшие испытания не помогли — теперь ему казалось, что он прошёл их каким-то непостижимым образом, в силу недосмотра или технического несовершенства системы. И чувствовал себя в глубине души «самозванцем» и «возомнившим». Любую победу, любой триумф омрачала загнанная в недра подсознания паника, что уж теперь-то «всё раскроется» и «все всё узнают»: что никакой он не лорд, и носит свой титул не по заслугам, а по недоразумению. Но, видно, если достаточно долго притворяться, то в конце концов убедишь других, а уже их вера в тебя переплавится в твою собственную уверенность в себе. Его мальчики так в него верили, что верой этой совершили чудо — заставили его самого поверить в себя.
Ему было чему поучиться у своих воспитанников, а это и есть главный критерий качества воспитания: хорошо воспитанный подопечный — это подопечный, у которого можно учиться самому.
Может, это и есть последняя, тайная, ступень инициации? Ещё лорд Кейм говорил, что, только воспитав мужчину, мужчина становится мужчиной. А он воспитал. Он мог гордиться собой и своими мальчиками. Наверное, не следовало бы их так называть, даже про себя, — они сполна доказали, что достойны называться мужчинами, да что там — лордами, — но он знал, что в этом слове нет даже тени превосходства и тем более пренебрежения старшего к младшим, будь то по возрасту или положению. Он просто не хотел преждевременно лишать своих мальчиков юности. Даже мысленно.
***
— Кстати, баронет. — Марк тут же повернул голову. Седрика всегда поражало, как лорд ван дер Меер одним тоном умел дать понять, к кому из них двоих он обращается. — Седрик что-то говорил мне о том, что вы ищете толкового менеджера.
В, казалось, навсегда потухших глазах Марка проблеснула надежда.
— Да мы уже на любого согласны. — Надежда тут же угасла — Марк достаточно прожил на свете, чтобы всё ещё продолжать верить в сказки.
— Вы меня разочаровываете, баронет. Не припоминаю, чтобы я когда-либо учил вас довольствоваться «любым».
— Это не ваша вина, мой лорд, — смиренно ответил Марк. — Это дурное влияние лорда Коэна.
Седрик прыснул. Лорд ван дер Меер бросил на него строгий взгляд, но оба баронета видели, чего стоила ему эта показная строгость.
— Уже поздно искать виноватых, — сказал лорд, сдерживая улыбку. — Получилось, что получилось. Тем более что получилось не так уж плохо. Да что там, просто отлично!
Смуглые скулы Марка матово вспыхнули.
— У меня есть для вас неплохая кандидатура, баронет, — деловито продолжал лорд.
— Я бы не прочь ознакомиться для начала с его резюме, — на ходу подстраиваясь под заданные лордом правила игры, сказал вмиг посерьёзневший Марк.
— О, у моего кандидата безупречный послужной список: лорд-по-заслугам, глава департамента искусственного интеллекта, старший советник Второго лорда — и даже доктор философии.
Марк с Седриком медленно, как в замедленной съёмке, повернули друг к другу головы и изумлённо переглянулись — в глазах обоих стоял немой взаимный вопрос: «Ты слышишь то же, что и я?!» Ответ был достаточно очевидным, чтобы его опровергнуть, и слишком невероятным, чтобы его подтвердить, а потому оба потрясённо молчали.
— Да, я понимаю, о чём вы сейчас думаете, — продолжал со своей фирменной невозмутимостью лорд. — Этот горе-менеджер погряз в бюрократии, ещё когда вы на пони катались, и без штата секретарей-референтов даже лампочку на кухне сменить не сможет, не говоря уже об управлении таким серьёзным и новаторским делом, как модная инженерия. Я понимаю ваши чувства, баронет. Более того, мой протеже их тоже разделяет. Но я могу вам поручиться, что с ним ещё не всё потеряно: в своё время он был блестящим инженером и подавал большие надежды, пока не свернул на судьбоносном перекрёстке не туда.
— Спасибо. — Ответ прозвучал совсем скупо, но даже он выдавал, как у Марка дрожал голос.
Лорд всё понял без слов — на то он и был лордом, — просто обнял его и прижал к себе.
— Так что мне ответить моему кандидату? — спросил он, отстраняясь.
— Передайте ему, что у нас был сумасшедший конкурс — сто человек на место, — но ваша рекомендация решила дело.
— Я передам. Он будет счастлив это услышать.
— Правда, я даже думать боюсь, чем он за это будет с вами расплачиваться. Особенно учитывая размер зарплаты, которую мы можем ему предложить.
— О, на этот счёт не волнуйтесь, — беспечно отмахнулся лорд. — Мой кандидат привык жить по заслугам — на то, что заработает собственным умом и трудом. Это будет для него отличным стимулом увеличить доход, а значит, отдавать себя делу без остатка.
— Ну, тогда вопрос решён, — просиял Марк. — Будем счастливы видеть вашего протеже в нашем «подвале» в понедельник утром.
Седрик не верил своему счастью. Если раньше, выбирая карьеру, он тем самым выбирал между Марком и лордом, то сейчас подобная дилемма перед ним больше не стояла — он мог выбрать обоих. Эйфория тут же поутихла: выбирая их, он тем самым выбирал их мечту и отказывался от Корпорации, а значит, и от своей мечты. Но ведь и Марк, и даже лорд от неё отказались… Не за тем ли он шёл в Корпорацию — за чувством общности и принадлежности, за родными по духу людьми, с которыми можно вершить великие дела? Таких людей он нашёл. А что касается дел… Мечта Марка, конечно, была очень дерзкой, но у Седрика и тени сомнения не было, что её ждёт оглушительный успех: баронеты, несмотря на то, что бредили корпоративной карьерой, были бунтарями по возрасту и по духу — в рок, революцию и Корпорацию идут лучшие, — и одеваться в марку, известную своей скандальной позицией по отношению к Корпорации — одно название чего стоит — «Баронет Мирабо», — будут уже из одной юношеской тяги к эпатажу и протесту. Лорды-наставники, если им хватит ума — а Седрик был уверен, что хватит, — не посмеют запретить своим подопечным столь естественный и невинный бунт. Конкуренция Марку с компанией тоже не грозит — такие сумасшедшие проекты, обречённые на провал по всем законам логики и здравого смысла, выстреливают исключительно благодаря личности и харизме своих основателей, а их украсть и скопировать невозможно. Лет через десять, с идеями Марка и опытом лорда, им высшие лорды завидовать будут.
— А ещё одной вакансии у вас не найдётся? — пересохшими губами спросил Седрик. — У меня тоже есть на примете один кандидат — на должность видеоинженера. Правда, он только в начале карьеры и даже лордом ещё не стал, не говоря уже о столь внушительном послужном списке, как у протеже лорда ван дер Меера, но я готов поручиться…
Марка опередил лорд.
— Чему я, к сожалению, так и не смог научить вас, — сказал он Седрику, — так это всегда идти своим путём. Впрочем, нельзя научить тому, чего не умеешь сам. В этом нам обоим не помешало бы поучиться у Марка. — Лорд с гордостью обнял Марка за плечи, Седрик впервые увидел Маркиза смущённым — ему очень шло. — Он всегда знал, чего хочет, и готов был идти за своей мечтой, чего бы это ему ни стоило. — Но тут же, вспомнив «цену вопроса» для Марка, смутился: — Простите, баронет, я сморозил жуткую бестактность.
— Ничуть, — скупо ответил Марк. — Оно того стоило.
— Марк слишком хорош для Корпорации, — продолжал лорд. — А вы, баронет, слишком хороши для «подвала». Перефразируя моего наставника, в вашем возрасте надо не в подвале сидеть, а мир познавать. И он, разумеется, прав. Не познав мир, корпорации в подвале не построишь.
Слова лорда Марка задели. От лорда это не укрылось.
— Вы, баронет, другое, — сказал он ему. — Вы всегда были вне системы и правил. А Седрик мечтал о Корпорации всю свою жизнь, и я не прощу ни себе, ни вам, — ни ему, — если он предаст мечту из чувства долга или, хуже того, за компанию.
— А если мечта больше не актуальна? — Марк, почуяв шанс заполучить второго ключевого сотрудника, тут же в него вцепился. — Вы же сами…
Но лорда не так-то просто было сбить с толку.
— Я — другое, — сказал он. — Если бы я не дошёл до корпоративной вершины, я бы никогда не смог от неё отказаться. — Лорд задумчиво уставился в окно во всю стену, из которого открывалась захватывающая панорама: под ним был весь Гамбург, а значит, и мир. — Большие восхождения дают многое, и прежде всего — перспективу. Есть цели, которые видны только с вершины — на полпути к ней и тем более у подножия их разглядеть невозможно.
На это Марку возразить было нечего. Лорд повернулся к Седрику.
— Я уже говорил о вас с Третьим лордом. Он будет счастлив видеть вас в своём департаменте. Вас ждёт блестящая карьера в космостроении, баронет.
И Седрик почувствовал небывалое облегчение, какое испытывают люди под властью фатума. Это Марку не нужны ни отцовское наследство, ни корпоративная карьера — он и без них лорд: не по рождению и не по заслугам, а по призванию. А ему, как и его наставнику, это звание надо заслужить.
— Никогда не предавайте свои мечты, баронет, — подытожил лорд. — Они ваши лучшие наставники и самые верные маяки на пути — только осуществив их, вы поймёте, куда вам дальше. И никогда не бросайте игру, не сыграв хотя бы раз до конца.
Седрик, закусив губу, кивнул.
— А насчёт инженера не беспокойтесь, — повернулся к Марку лорд. — На то я и менеджер, чтобы решать кадровые вопросы.
Потрясение Марка уже давно исчерпало свой лимит, так что он с предвкушением баловня судьбы просто молча ждал, чем она порадует его ещё.
— Хендрик, — озвучил сюрприз судьбы её глашатай.
Седрик потрясённо молчал, пытаясь переварить сказанное, — иммунитет к сюрпризам, в отличие от Марка, у него ещё не выработался. Назначение лорда старшим советником и вызванный им переезд в Гамбург изменили только их местожительство, но не стиль и уклад жизни — лорд по-прежнему не признавал никаких слуг. Седрик, которому, собственно, и «принадлежал» Хендрик, поначалу пытался «ангажировать» его хотя бы для «представительских функций»: встреч и проводов гостей и приготовления для них кофе, но даже эту немудрёную работу у него то и дело норовил «экспроприировать» лорд. А после того как к ним зачастил Марк, Хендрик и вовсе остался не у дел. Марка, выросшего и жившего в окружении целого штата прислуги, которая шпионила за ним сначала в пользу отца, а потом — наставника, Хендрик раздражал — в каждом слуге ему виделся соглядатай и доносчик, — и идиосинкразия лорда ван дер Меера на обслугу оказалась ему весьма на руку — по крайней мере здесь, в его доме, Марк мог расслабиться и перевести дыхание. Открыто свою неприязнь Марк не выказывал — сказывалось воспитание, но Хендрик был отличным слугой — всё понимал без слов и исчезал из виду, едва на пороге возникал высокий стройный силуэт Марка. Ну а поскольку Седрик с Марком были практически неразлучны, то Хендрик очень скоро превратился в «домашний призрак» — все о нём знали, но никто не видел. В итоге, лорд, понимая, что ничто так не развращает слуг — и баронетов, — как праздность, быстро нашёл выход из положения — предложил Хендрику на выбор десяток практических курсов, и тот, повинуясь хозяйской воле, остановился на программировании и моделировании. Все эти годы Седрик казался себе капризным ребёнком, клянчившим собаку, а когда ему её наконец купили, тут же потерявшим к ней всякий интерес, и чувствовал вину перед лордом, который из-за его глупой прихоти получил в нагрузку ещё одного подопечного. И только сейчас, когда Хендрик вдруг так нежданно оказался полезным лорду с Марком, Седрик выдохнул свободно — а ведь пригодилось его необдуманное «приобретение»!
— Я смотрел результаты его тестов в наставничество, — продолжал лорд. — С интеллектом и честолюбием у него всё в порядке — по этим показателям он даст фору многим баронетам, да и университетские оценки говорят за себя.
Седрик хмыкнул: да уж, в изобретательности и амбициях Хендрику не откажешь: человек, готовый пойти в слуги, лишь бы научиться быть хозяином, — выдающаяся личность по определению.
— Почему тогда его не взяли в наставничество? — спросил Марк.
— Он завалил идейную часть — его личные убеждения не совпадают с философией Корпорации. Но для вас, баронет, это, надеюсь, не критично?
— Напротив, — ухмыльнулся Марк. — Это решающий аргумент «за».
***
— Даан, ты хорошо подумал? Глупо всё бросать в полушаге от кресла Верховного лорда. Тем более сейчас, — в голосе старого лорда прорезалась едва уловимая насмешка, — когда перед Корпорацией открываются такие заманчивые перспективы.
Он знал, что этот разговор будет самым сложным. Но голос его был твёрд и уверен, как и он сам.
— Хеннинг, я всегда мечтал создать корпорацию «в гараже». А ты всегда учил меня осуществлять свои мечты.
Ко второму разговору у него уже появился некоторый иммунитет.
— Как же это некстати, Даан. Нам сейчас как никогда нужны такие люди, как ты.
— Я оставляю достойную смену.
Третий лорд улыбнулся.
— Это единственное, что тебя извиняет.
А третий оказался и вовсе простым.
— Ты знаешь, Юлиус. Ничего личного. Таковы правила игры.