Indie-Slasher | Гомотекстуалист.
Автор: La PIOVRA.
Рейтинг: R.
Жанр: гей-утопия, детектив отношений, ориджинал с вкраплениями прообразов из немецкого шоу-бизнеса.
Размер: макси в трёх книгах (трилогия «Корпорация»).
Вижуал: посмотреть в лицо героям.
Саммари:
Они те, кого на телевидении называют «голос за кадром». Они продюсеры политики и экономики. Они всегда за кулисами. Но под написанные ими «хиты» танцует вся Европа. Новости, которые ты смотришь по телевизору и читаешь в газетах, создаются здесь. Это то, чем занимаются они. Это то, чем можешь заниматься ты. Разумеется, при условии, что в твоих жилах течёт «голубая» кровь.
От автора:
Над всеми нами довлеет власть несбывшегося. Но эта власть примечательна тем, что пока ты жив, несбывшееся — не повод для сожалений, а двигатель мечты. Прошлое нельзя изменить, но можно изменить будущее.
Это сага о власти: власти красоты, идеи, свободы, крови и... несбывшегося.
Трилогия «Корпорация»: рекомендуемый порядок чтения
Дэвид появился в их доме, когда Биллу исполнилось тринадцать. Отец представил его как друга семьи. Чем конкретно он занимался и почему чувствовал себя на загородной вилле Каулицев под Гамбургом полноправным хозяином: приезжал когда угодно, часто оставался по нескольку недель кряду, отдавал распоряжения прислуге и приказы охране, — мальчик не знал.
Впрочем, Билла это мало заботило. Гораздо важнее для него было другое. У Дэвида, в отличие от вечно занятых родителей, для него всегда находилось время. Он живо интересовался его делами, обращался с ним как с взрослым и обладал уникальной способностью, никогда специально не спрашивая, дарить именно то, чего мальчику больше всего хотелось. Но главное — Дэвид всегда и во всём был его союзником: его можно было без труда уболтать на то, на что отец в жизни не дал бы своего согласия.
— Совсем нам пацана избалуешь, — хмурился Йорг.
— Такого грех не баловать. — Дэвид ласково ерошил волосы на затылке мальчика.
— Это в тебе отцовский инстинкт проснулся, — подначивала Симона. — Своими бы уже пора обзавестись, вот и баловал бы.
— Если была бы гарантия, что получится, как ваш, уже давно бы обзавёлся, — отшучивался Дэвид. — Но такие, как он, рождаются раз в столетие. В этом шанс улыбнулся вам, так что мне даже пытаться не стоит.
Симона лишь качала головой.
— Как семья?
Стояла середина мая. Дэвид с Йоргом сидели на открытой террасе с видом на окружавший особняк парк и обедали.
— Симона, как обычно, в разъездах — умчалась на Неделю моды в Нью-Йорк.
Это уже давно превратилось у них в своеобразный ритуал. Каулиц прекрасно понимал истинную подоплёку вопроса, но рассказ о делах семейных, из чистого ехидства, неизменно начинал с жены.
— А Билл? — как ни в чём не бывало сделал следующий ход Дэвид. Партия была разыграна по всем правилам.
— О, твой любимец совсем уже взрослый стал, — с заметным оживлением перешёл к существу вопроса Йорг. — Увидишь — не узнаешь. Девушку себе завёл.
— Да ну?! — Дэвид выглядел по-настоящему изумлённым, чтобы не сказать потрясённым. — Кто такая?
— Не знаю, он пока ничего не говорит.
— С каких это пор для тебя единственный источник информации — то, что говорят другие? — рассмеялся он, но глаза его оставались серьёзными и настороженными.
— Да в том-то и дело, что ребята мои их пока не засекли вместе.
— Откуда тогда уверенность, что девушка вообще есть?
— А он на прошлой неделе целый час провёл в отделе косметики — Пелька доложил. Зачем ему ещё косметика, если не в подарок девушке?
— Действительно, зачем? — Дэвид отложил нож с вилкой, откинулся на спинку стула и принялся вертеть в руках платиновую змейку, с которой не разлучался никогда. Обычно она покоилась у него на правом запястье в виде браслета, но в моменты, когда ему надо было сосредоточиться, принять важное решение или взять себя в руки, он снимал её, и змейка, словно живая, ловко скользила меж его пальцев, как карточная колода в руках заправского фокусника.
— Думаю, кто-то из школы — больше ему с девушками знакомиться негде, — развивал мысль Каулиц.
— Кстати, ты не находишь это странным? — Змейка обвилась тройным кольцом вокруг запястья, впилась зубами в собственный хвост и застыла на излюбленном месте. Йорг вскинул бровь в немом вопросе.
— Что сын у тебя под таким колпаком, — пояснил Дэвид. — Парню почти шестнадцать, пора бы уже выпускать его понемногу во взрослый мир.
— Да разве я против? Пусть только скажет. Подберём ему чистую умелую девочку с учётом всех его пожеланий, организуем место и прочие условия.
— Йорки, ты неисправим, — рассмеялся Дэвид. — Себя в его возрасте вспомни. Романтика, первая любовь… А ты предлагаешь ему тупой трах по предварительно утверждённому графику.
— Именно! — Каулиц-старший так резко полоснул бифштекс, что фарфор заскрежетал под ножом. — Я реалист и смотрю на вещи трезво: у пацана гормоны играют, и это в порядке вещей. Здесь я препятствовать не буду и всегда пойду навстречу. Но что касается большой и чистой любви, как ты изволил выразиться, то уволь — я не допущу, чтобы его захомутала какая-нибудь блядь. Женится, на ком я скажу.
Дэвид лишь недоверчиво покачал головой.
— Как ты себе это представляешь? Саму организацию всего этого? Он, представь себе, может элементарно стесняться поговорить с тобой об этом. Он даже презервативы купить не сможет, потому что твои соглядатаи в затылок ему дышат и о каждом его шаге тебе докладывают. К тому же, не упускай из виду, что твой наследник — слишком лакомый кусок: девицы сейчас, сам знаешь, какие — затащат в школьный туалет и сами всё сделают. А тогда уж точно придётся жениться, потому как в его гимназии дочки не тех людей учатся, кого можно поматросить и бросить. Или, что гораздо хуже, подхватит какую-нибудь заразу. Оно тебе надо?
— И что ты предлагаешь? — Каулиц промокнул губы салфеткой и отодвинул тарелку.
— Дать парню больше свободы, — просто ответил Дэвид и, заметив, как встрепенулся Йорг, вскинул руку в предостерегающем жесте: — Разумеется, под присмотром надёжного человека, который не даст ему наделать глупостей, но которому он всецело доверяет и с которым не будет чувствовать себя скованно.
— Ты знаешь такого в моём окружении? — хохотнул Йорг.
— А что, я уже потерял твоё доверие? — ухмыльнулся Дэвид.
— Постой… — опешил Йорг. — Ты хочешь сказать, что сам готов заняться этим?
— Именно, — кивнул Дэвид. — В ближайший месяц я никуда уезжать не собираюсь, в делах затишье. Почему бы и нет?
Каулиц отсалютовал ему бокалом с вином.
После обеда Йорг уехал обратно в свой гамбургский офис, и Дэвид остался на вилле один. Он курил, облокотившись на каменные перила парадной лестницы, когда со стороны гравиевой дорожки, что вела к дому, послышался шум мотора и мягкий шорох колёс автомобиля. Увидев приближающуюся «ауди» с тонированными стёклами, Дэвид одним резким движением потушил сигарету и быстро сбежал по ступеням вниз.
Лимузин остановился метрах в десяти от подножия лестницы. Тихо открылась дверца; со стороны водителя вышел здоровенный, коротко стриженый мужчина в джинсах и чёрной кожаной куртке и направился к пассажирскому сиденью. «Привет, Мариус!» — негромко крикнул ему Дэвид. «Добрый день, господин Йост, — заулыбался тот в ответ. — С возвращением!» Этой заминки в несколько секунд таинственному пассажиру вполне хватило, чтобы самому открыть дверь, не дожидаясь охранника. С заднего сиденья выскочил высокий худой подросток с длинными чёрными волосами, аккуратно собранными в хвост.
— Дэвид, ты вернулся! — завопил Билл и побежал ему навстречу. Ещё год назад в таких случаях он непременно бросался ему на шею, обхватив с разгону руками и ногами и повиснув, как обезьянка. Сейчас же мальчишка остановился в полушаге от него и нерешительно переминался с ноги на ногу. «И вправду повзрослел, — подумал Дэвид и усмехнулся каким-то своим мыслям. — Значит, можно уже».
— Привет, наследник! — шутливо поздоровался он, после чего сам сжал Билла в крепких объятиях и чмокнул от души в щеку, слегка задев при этом губами уголок его рта. — Вырос-то как! Я и не заметил, когда.
— Приезжать надо чаще, — сказано было в шутку, но в ломком мальчишеском голосе сквозил всамделишный упрёк. От Дэвида не укрылось, как Билл пару раз осторожно прошёлся кончиком языка по уголку рта, где только что целовал он.
— Я бы рад, Билли, да что поделаешь, дела, — сокрушённо развёл руками Дэвид и, склонив голову набок, спросил с лукавым прищуром: — Неужто так соскучился?
— Очень, — вздохнул Билл. — В этом доме, кроме тебя, даже поговорить не с кем.
— Не жалуешь ты Каулицев, — рассмеялся Дэвид.
— Это они меня… не жалуют. Мамаше на меня вообще наплевать — она постоянно где-то в мире, зато папаша бдит за двоих — совсем мне продыху не даёт.
— Ну, это скоро изменится, обещаю тебе, — заговорщически подмигнул ему Дэвид. — Скоро в твоей жизни много чего изменится, Билли. Он уже дважды успел его так назвать, но впервые за всё время их знакомства мальчишка не возмутился таким детским обращением.
— Правда?! Дэйв, ну скажи, ты что-то знаешь?
Билл с присущей ему непосредственностью дёргал его за подол футболки и едва не прыгал от любопытства. Дэвид в ответ лишь кивнул с загадочным видом.
— С чего бы это вдруг? — не отступался Билл.
— Потому что вернулся я.
Наскоро пообедав, Билл потащил его в бассейн. Дэвид валялся с коктейлем в шезлонге, Билл плескался рядом и трещал без перебоя.
— Говорят, ты девушку себе завёл, — лениво сказал Дэвид.
— Что?! — Билл от изумления даже грести перестал и на миг ушёл с головой под воду, а вынырнув, отфыркался и спросил: — Кто говорит?
— Отец, — усмехнулся Дэвид. — Кто ж ещё?
— С чего он взял?
— Видели, как ты косметику покупал. Решили, что в подарок девушке. А что, нет?
— Заки, значит, донёс, — прошипел сквозь зубы Билл и с досады откинулся на спину. — Холуй! Достал, блин!
— Он не виноват, Билли, у него такая работа. Так что там насчёт девушки?
— Нет у меня никакой девушки! — зло выкрикнул Билл и, перевернувшись на живот, быстрыми гребками поплыл прочь.
Дэвид вздохнул, отставил коктейль и, поднявшись на ноги, последовал за ним по краю бассейна.
— Билл…
Билл не отвечал.
Дэвид сбросил с себя купальный халат, прыгнул в воду и в несколько мощных гребков нагнал его.
— Я тебя чем-то обидел?
— Обидел! Зачем слушаешь всяких идиотов?
— Я не слушаю, — Дэвид теснил его к краю бассейна. — Я пересказываю тебе, что говорят. Ну, не злись, гордый мальчик. Дэвид улыбнулся и шутливо брызнул ему в лицо водой. Билл увернулся и, от души зачерпнув руками воды, облил его с головой. Когда водная баталия им наконец надоела, Дэвид припёр его к краю бассейна:
— Так что там с косметикой?
— Ничего. Я на Хеллоуин купил. Ведьмой буду.
— Да? — ехидно ухмыльнулся Дэвид. — А я всегда думал, что на Хеллоуин люди переодеваются в кого-то, а не идут в своём естественном обличье.
— Ну и язва ты, дядя Йост.
— И всё-таки, Билли… — Голос Дэвида стал непривычно серьёзным. — Ты ничего не хочешь мне сказать? Хеллоуин через полгода будет — не рановато ли готовиться? Билл зло сопел и молчал.
— Ясно. — Дэвид с неохотой отлепился от бортика бассейна. — Я думал, мы друзья, Билли, и никаких секретов у тебя от меня нет. Выходит, я ошибался.
Он собрался было уже выходить из воды, но внезапно повернулся вполоборота и тихо сказал, глядя мальчишке прямо в глаза: «Просто помни, Билли, что в этом мире единственный человек, которому ты можешь доверять, это я. Если ты всё-таки надумаешь поделиться со мной, я всегда в твоём распоряжении». Не дожидаясь ответа, Дэвид выбрался из бассейна и быстрым шагом направился к дому.
Мобильный зазвонил в десять. Дэвид, уставший после долгого трансатлантического перелёта и разморённый сытным ужином, уже дремал в своей постели под монотонный бубнёж ведущей вечерних новостей. Однако от мягкой трели звонка сон как рукой сняло. Дэвид вскочил с постели, одной рукой выключил телевизор, а другой принял вызов.
— Да, Билли.
— Ты не спишь ещё?
— Ну как я мог уснуть, если ты ещё не рассказал мне свой секрет? — шутливо ответил он.
— А я именно поэтому и звоню.
— А я догадался.
— В общем, я готов тебе рассказать. Но ты должен обещать мне одну вещь…
— Я никому не скажу. Обещаю! — с готовностью произнёс волшебную формулу Дэвид.
— Я и не сомневался. Иначе не решился бы тебе рассказать. Я имел в виду другое…
Мальчишка умолк.
— Да, Билли, — мягко подбодрил его Дэвид.
— Обещай… обещай, что не будешь смеяться.
— Билли… — в голосе Дэвида сквозил укор. — Разве я когда-нибудь над тобой насмехался? И сейчас тоже не буду, обещаю!
— Тогда приходи ко мне.
Дэвид встал, прошёл в ванную комнату и сполоснул лицо холодной водой. Одевшись, он запихнул в задний карман джинсов небольшую плоскую коробочку, обтянутую красным бархатом, и отправился в хозяйское крыло дома. Через минуту он уже стоял у порога комнаты Билла и тихо стучал в дверь.
— Да! — послышался звонкий мальчишеский голос.
Дэвид вошёл и обомлел. Билл стоял посреди комнаты, с распущенными, тщательно уложенными волосами, в низко посаженных, облегающих брюках из красной шотландки и узкой чёрной футболке с затейливым золотым принтом. Но не экстравагантная одежда привлекла всё его внимание. Дэвид встал как вкопанный, не в силах отвести взгляд от прозрачно-фарфорового тона лица, искусно накрашенных глаз и едва тронутых нежным розовым блеском губ.
— Ну… как тебе? — взволнованный голос Билла вывел его из транса.
— Ведьма из тебя вряд ли получится. — С даром речи к Дэвиду вернулось и привычное ехидство, которое, впрочем, тут же сменилось искренним восхищением: — А вот первая звезда на тусовках — вне сомнения.
Билл просиял, но тут же сник.
— Ага, с моим-то счастьем, — удручённо ответил он. — Кто меня в таком виде выпустит из дому?
— А ты выйдешь, как приличный мальчик, а в клубе накрасишься. Перед возвращением всё смоешь. Никто ничего и не узнает.
— Дэвид, ну ты как маленький. Папины холуи нигде глаз с меня не спускают, даже в туалет со мной ходят. Ему тут же донесут.
— А ты пойдешь без охраны.
— Издеваешься, да?
— А я, между прочим, серьёзно, — улыбнулся Дэвид. — Мы вместе пойдём. Со мной тебя пустят и без охраны.
— Дэвид… Ты не шутишь? Ты правда можешь это сделать для меня?
— Я могу всё, Билли. Тем более, для тебя. Не забывай об этом.
— Впрочем, из этого всё равно ничего не выйдет, — продолжал искать подвох Билл. — В любом клубе рано или поздно нарвёмся на кого-нибудь из папиных знакомых, и он всё узнает.
— А мы пойдём в такое место, где точно никого не встретим, — заговорщически подмигнул ему Дэвид. — Закрой глаза.
— Будет сюрприз? — игриво спросил Билл, продолжая наблюдать за ним из-под длинных, густо накрашенных ресниц.
— Будет-будет, только не подглядывай.
Дэвид достал из кармана бархатную коробочку и вынул оттуда чёрный кожаный ошейник с внушительной бриллиантовой звездой по центру, после чего продел руку с украшением под распущенными волосами Билла и застегнул застёжку. Билл шумно сглотнул.
— Уже можно смотреть?
— Потерпи ещё чуть-чуть, — усмехнулся Дэвид. Он поправил украшение, встал позади Билла, положил ему руки на плечи и, повернув его лицом к зеркалу, сказал:
— Готово!
— Дэвид! — завопил Билл и, забив на приличия, бросился ему на шею, как в детстве, смачно чмокая в губы. — Как ты… откуда ты узнал, что я именно такое хотел?
— Я всё о тебе знаю, милый. — Дэвид склонился к нему, положил подбородок в ямку у ключицы и, прижавшись щекой к тонкой мальчишеской шее, тихим, на грани шёпота, голосом добавил: — Даже то, что ты сам ещё о себе не знаешь.
— Я вот уже два месяца только об этом чокере и мечтал, а отец наотрез отказался покупать, сказал, что это бабская цацка, да ещё и вульгарная.
— Много он понимает, — фыркнул Дэвид.
— Да и стоит он безумно дорого.
— А ты разве дешёвый мальчик? Кому ещё носить такое, как не тебе?
— Спасибо, Дэйв, — вконец расчувствовался Билл. — Ты самый лучший!
— Мы друг друга стоим. — Мужчина в зеркале подмигнул ему, медленно провёл ладонями по голым плечам и с неохотой убрал руки.
Стульев и кресел в комнате не было — почти всё место в ней занимала одна большая кровать, на которой Билл, по сути, жил, о чём свидетельствовал сваленный на неё ворох стандартного тинейджерского скарба: ноутбук, плеер, телефон, журналы, одежда, DVD, початый пакет с чипсами, пустая мятая банка из-под колы. Раньше во время своих посиделок они обычно сгребали всё это на пол и забирались на кровать с ногами. Но это было раньше. Сейчас же Дэвид предпочёл усесться на полу, Билл охотно последовал его примеру и плюхнулся напротив.
Они уже около часа трепались о разных мелочах. Билл взахлёб делился с ним событиями, произошедшими в его жизни за те последние полгода, что они не виделись.
— Дэйв… — вдруг прервал себя на полуслове Билл. — Ты меня вообще не слушаешь. И смотришь на меня как-то… странно.
— А как бы ты хотел, чтобы я смотрел на такую красоту? — ответил вопросом на вопрос Дэвид.
Билл порозовел и на миг опустил глаза.
— Я, знаешь, что ещё хочу? Тату, в виде звезды, вот здесь. — Билл резво подполз к нему впритык на коленях, задрал свою и без того куцую футболку и приспустил брюки с правой стороны, щедро оголяя впалый живот и верхнюю часть гладко выбритого лобка. Дэвид шумно втянул воздух. — И… и пирсинг в язык, — как ни в чём не бывало продолжил Билл, будто в подтверждение своих слов касаясь кончиком языка верхней губы. — Но отец точно не разрешит. Помнишь, сколько было крику, когда я всего лишь решил отрастить и покрасить волосы? Но если ты поговоришь с ним, он согласится, я увер…
— Я подумаю, Билл. — Дэвид сглотнул и резко поднялся на ноги. — А сейчас нам пора закруглять наш мальчишник. Я слишком устал сегодня, глаза слипаются.
Билл разочарованно вздохнул.
— Сладких тебе грёз, мой хороший.
— Тебе тоже. — На щеке Дэвида появился жирный бледно-розовый отпечаток.
— О да, — хрипло рассмеялся Дэвид. — Уверен, что именно такими они и будут.
— Доброе утро, — послышался с порога заспанный голос.
— Доброе. — Дэвид даже не скрывал своего удивления. — А ты что не в школе?
— Так ты же сам разрешил мне сегодня прогулять, — Билл сделал удивлённое лицо и хитро заулыбался: — Ну, в честь твоего приезда.
— И отец поверил?!
— Ещё бы! Твоё слово в этом доме единственное, которое не перепроверяют.
— А меня ты не мог предварительно поставить в известность?
— А зачем беспокоить тебя по пустякам? — резонно спросил Билл. — Ты же не отказал бы мне, я знаю.
— Драть тебя некому.
— Теперь уже есть.
— Точно, — ехидно ухмыльнулся Дэвид и шлёпнул по костлявой мальчишеской заднице. Билл довольно скверно изобразил возмущение и, бесцеремонно потянувшись к его тарелке, пальцами подцепил кусок омлета с сыром.
— М-м-м, когда ты у нас появляешься, даже кухарка начинает ходить по струнке и готовить так, что пальчики оближешь.
— Гертруда здесь ни при чём, — улыбнулся Дэвид, протягивая ему на вилке ещё кусочек. — Это я омлет делал.
— Что, серьёзно?!
— А что тебя удивляет? Настоящий мужчина должен уметь вкусно готовить, — назидательным тоном ответил Дэвид. — Садись, заморыш, я сейчас ещё один сделаю, а то тебя, похоже, здесь вообще не кормят.
Билл плюхнулся на стул и со смаком зевнул.
— Что ж ты так рано поднялся, если уж решил прогулять?
— Дэвид, — Билл смотрел на него с укором, как на несмышлёныша, — ну как можно спать, если приехал ты?! Я лучше это время с тобой проведу.
Дэвид, пряча довольную улыбку, повернулся к холодильнику.
— Какие у нас планы на сегодня? — спросил Билл, когда с завтраком было покончено.
— Ну, поскольку я так непозволительно долго оставлял тебя одного, то, наверное, должен как-то искупить свою вину перед тобой, как думаешь?
— Должен, — подтвердил Билл.
— А раз так, мы с тобой сейчас поедем в город, прошвырнёмся по магазинам и купим тебе всё, что ты захочешь. — Дэвид выдержал эффектную паузу. — А вечером мы с тобой идём в клуб.
— Й-е-е-е-с! — от мальчишеского визга даже стёкла задребезжали.
— Если хочешь, можешь сделать макияж, — предложил с лукавой улыбкой Дэвид.
— Ты правда не против?!
— Когда это я был против красоты? — возмутился Дэвид.
— Да, но кто-нибудь из прислуги обязательно заметит и наябедничает отцу.
— А ты подведи глаза и надень перед выходом большие тёмные очки, а блеск на губы нанесёшь уже в машине.
— Д-э-э-э-вид… — на этот раз мальчишеский голос от переизбытка эмоций сорвался на сип. — Ты гений!
— Но это дневной вариант в город, — невозмутимо уточнил Дэвид, — а насчёт вечернего макияжа для клуба у меня есть идея получше.
Дэвид потянулся к мобильному.
— Доброе утро, дорогая! Да, вернулся. Как ты? — Обменявшись с собеседницей ничего не значащими любезностями, Дэвид перешёл к делу. — Скажи, кто там у вас лучший визажист? Ну вот, значит, организуй мне этого Яна на семь вечера. Спасибо, дорогая. До встречи!
— Ты куда записал меня? — деловито осведомился Билл.
— «O’Nova» сойдёт?
— «O’Nova»?! — название этого эксклюзивного косметического салона не сходило со страниц гламурных журналов и было Биллу хорошо известно. — А Ян — это, случайно, не О’Брайен?
— Он самый, — улыбнулся Дэвид. — Но не случайно. А что, ты его знаешь?
Билл смотрел на него, как на божество.
— Ну конечно знаю! — выпалил он. — Ян — легенда, культовый лондонский визажист. К нему звёзды за пару месяцев вперёд записываются. Как, как тебе это удалось?!
— Я бы, конечно, мог сказать какую-нибудь банальность типа владелица салона — моя хорошая приятельница и кое-чем мне обязана. Но я предпочту более красивую правду: суперзвёзд обслуживают вне очереди.
В условленное время их встречала сама Нова Майерхенрих — владелица салона, приятная миниатюрная женщина, на вид — ровесница Дэвида.
— Потрясающе красивый мальчик, — тоном знатока сказала она, когда Билл ушёл к мастеру, а они с Дэвидом отправились к ней в кабинет на кофе. — Такого красить — только портить.
— Портить его и без вас есть кому, — рассмеялся Дэвид.
— Ты неисправим, Дэвид, — покачала головой женщина. — Похабен, как всегда. Твой?
— Глупые вопросы задаёшь, девочка, — довольно ухмыльнулся Дэвид.
Ян, пришедший в экстаз от такой роскошной фактуры, тут же созвал импровизированный коллоквиум коллег, которые со страстью истинных художников принялись лепить из Билла клубную диву, начиная с маникюра и заканчивая профессиональной стрижкой и укладкой волос.
В клуб они добрались к десяти.
Здесь не было привычного для модных тусовок табунка жаждущих попасть внутрь. И всё же закрытый гей-клуб «Нуофит», лучший в Гамбурге, по праву считался одним из самых культовых мест. Здесь даже громила на входе пыхал избранностью и респектабельностью.
— Знаешь, что это за место?
Билл кивнул. Выглядел он при этом смущённо-ошарашенным.
— Я даже и не думал, что когда-нибудь смогу сюда попасть.
Дэвид улыбнулся.
— Но хотел?
Ещё один кивок.
— Значит, я не ошибся, пригласив тебя сюда, — удовлетворённо подытожил Дэвид. — Привыкай, что со мной все мечты сбываются. Где ещё по достоинству оценят твою красоту, если не здесь?
— Добрый вечер, господин Йост! — голос менеджера клуба просто сочился радушием и гостеприимством. — А мы уж и не надеялись увидеть вас вновь, думали, не угодили чем, не придёте больше.
— Дела, Бен, дела. Некогда о развлечениях думать. Но такую красоту не выгулять грех, как считаешь? — Дэвид обнял за плечи Билла и притянул к себе. Менеджер тут же принялся рассыпаться в комплиментах. Билл счастливо заулыбался, лоснясь от удовольствия.
— Вот, познакомься, это Билл. Прошу оказывать ему такой же приём, как и мне.
— Дэйв, старый ты развратник. — Навстречу им слегка нетрезвой походкой шёл высокий мужчина лет тридцати. Дэвид предостерегающе скосил глаза на Билла.
— Привет, Пат! Познакомься, это Билл, сын Йорга Каулица.
Мужчина присвистнул.
— А это Патрик Нуо, мой старинный… друг, — представил его Дэвид. — И владелец этого клуба.
— Между прочим, это Дэвид мне его подарил, — подмигнул Биллу Патрик. — Так что не волнуйся, малыш — дружба с ним окупается.
— Не слушай его, Билли, он пьян.
— А ты спроси его, Билли, почему я пить начал.
— Билл сейчас пойдёт потанцует. — Дэвид мягко подтолкнул мальчишку в сторону танцпола и повернулся к Патрику: — А мы с тобой поднимемся наверх и потолкуем.
— А ты разве не пойдёшь со мной? — Билл не скрывал своего разочарования.
— Танцор из него никудышный, — рассмеялся Нуо. — Ему кое-что нехило так мешает.
— Будешь танцевать для меня, а я буду любоваться тобой. — Дэвид проигнорировал подколку друга и кивнул на панорамное окно одной из комнат на втором этаже, выходившее на танцпол: — Оттуда хорошо видно.
— Не боишься такую красоту одну отпускать? — насмешливо спросил Патрик, провожая взглядом Билла.
— От меня не уходят, мальчик, — усмехнулся Дэвид. — И ты это знаешь.
Дэвид с Патриком сидели в VIP-зоне на втором этаже, курили и под виски обменивались последними новостями, время от времени поглядывая на танцпол.
— Оп-па! — у Пата от удивления даже челюсть отвисла. — Похоже, ты его недоёбываешь, Дэйв. Помощь не нужна? Если что, ты скажи — я всегда к твоим услугам, ты знаешь.
Дэвид, проследив за взглядом Патрика, помрачнел. К Биллу, обняв его и потираясь пахом о его зад, льнул какой-то рослый накачанный атлет, а мальчишка, вместо того чтобы врезать нахалу по яйцам, закинул руки назад, обвил ему шею и продолжил ещё откровеннее извиваться в его лапищах. Когда только успел?! Ведь всего пару минут назад он вполне целомудренно, насколько такое определение вообще применимо к Биллу, выгибался в одиночку. По холёной ладони Дэвида поползла змейка.
— Веди его сюда! Быстро! — скомандовал он Патрику. — Только без этих твоих пошлых шуточек.
— Никогда не поверю, что пацана, который провёл с тобой больше часа, можно чем-то смутить.
— Так это тех, что провели, — зло огрызнулся Дэвид.
Патрик недоверчиво обернулся в дверях.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что ещё не оприходовал его?
— Не твоего ума дело, — процедил сквозь зубы Дэвид. — Пошевеливайся давай, пока его там и вправду не трахнули.
— О'кей, о'кей. — Патрик примирительно вскинул вверх руки и похабно подмигнул Дэвиду: — Мальчик-то, по ходу, не против.
Дэвид, стоя у окна, смотрел, как Нуо довольно резво для своего состояния спустился вниз на первый этаж, быстро растолкал танцующую толпу и, схватив за шкирку Билла, потащил его за собой. Атлет беспрекословно ретировался — он хоть и был почти вдвое больше самого Пата, но ссориться с владельцем клуба и потерять право входа сюда ему явно не хотелось.
Открылась дверь. Патрик впихнул Билла внутрь и тут же ретировался. Дверь захлопнулась. В воздухе запахло свежим юношеским потом, тонким дорогим парфюмом и сексом. Вопреки ожиданиям, недовольным тем, что его прервали на самом интересном месте, Билл не выглядел. Стараясь не смотреть на него: глазищи призывно сверкают, кожа влажно блестит, под тяжёлой металлической пряжкой ремня заметно топорщится, — Дэвид усилием воли взял себя в руки и похлопал по дивану рядом с собой.
Билл схватил со столика початую бутылку минеральной воды, сделал несколько больших жадных глотков из горла и плюхнулся в указанное место, с наслаждением вытянув ноги. Облизав губы, он расслабленно съехал по кожаной обивке дивана, полулёжа прислонился к Дэвиду и потёрся щекой о его плечо.
— Понравилось, милый? — ласково спросил тот и, не дожидаясь ответа, намотал на кулак волосы Билла и больно дёрнул вниз. — Скажи, мой хороший, ты зачем позволял себя лапать?
— Блин, Дэйв, — недовольно проворчал Билл, — ты что, такой же ханжа, как и мой папаша? Зачем, по-твоему, люди в клуб ходят?
— Ну что ты, милый, твои желания вполне естественны, — тихий голос Дэвида едва не звенел от ярости. — Но это не значит, что удовлетворять их надо с кем попало.
— А что делать, если тому, с кем я бы хотел их удовлетворять, не до меня? То исчезнет на полгода, то приятели ему важней.
— Ах ты, чертёнок! Так ты что, провоцировал меня так?
— Ещё скажи, что мне это не удалось, — с самодовольным видом парировал Билл. — Раз ревнует, значит…
— Что? — поддел его Дэвид.
— Ничего! — огрызнулся Билл и демонстративно отвернулся. — Между прочим, в моём классе я единственный девственник. Меня скоро по телевизору показывать будут, в передаче «Очевидное — невероятное».
— Беда какая, — ужаснулся Дэвид. — С этим надо что-то делать.
— Надо, — подтвердил Билл. — Делай.
— Что, прям сейчас? — Дэвид едва сдерживался, чтобы не расхохотаться. Злость как рукой сняло. Ну как на такого сердиться?
— А почему бы и нет? Всё равно лучше тебя не найду, так зачем ждать?
— Узнаю легендарный прагматизм Йорки, — рассмеялся Дэвид. — Запомни, мой хороший, это только шлюх трахают в клубах, а любимых мальчиков приглашают домой. Часок ещё потерпишь?
Билл вопросительно повернулся к нему.
— У меня квартира в Гамбурге, — ответил Дэвид на невысказанный вопрос в его глазах. — Мы сейчас поедем туда. Разумеется, при условии, что ты действительно этого хочешь.
Билл нетерпеливо кивнул.
— Знаешь, я так испугался, когда ты так долго не появлялся у нас. — Первый голод был утолён; расслабленные Дэвид с Биллом лежали в обнимку, и Билл задумчиво водил пальцем по его груди. — Думал, ты никогда уже не приедешь.
— Глупости, Билли, я никогда тебя не брошу, и ты это знаешь. — Дэвид ещё крепче обнял его и прижал к себе. Билл уткнулся ему носом в грудь. Некоторое время лежали молча.
— Дэйв… — Билл первым нарушил тишину.
— М?
— А чем ты вообще по жизни занимаешься?
— Создаю и решаю проблемы.
— Это как?
— Одни люди мне платят за то, чтобы я создал проблемы для других. Потом я помогаю вторым их решить. А потом они меняются местами.
— Прикольно, — рассмеялся Билл. — Интересно.
— Угу, — улыбнулся в ответ Дэвид, подминая его под себя, — со мной не соскучишься. Со мной ты вообще ни о чём не пожалеешь и ни в чём не будешь нуждаться: ни в деньгах, ни в свободе, ни в сексе.
— Кстати, о сексе, — промурлыкал Билл. — Ты очень классно это делаешь.
— Так, может, повторим, мой хороший?
Через неделю из Америки вернулась Симона, но её появление в доме осталось незамеченным: она тут же с утроенным рвением принялась навёрстывать упущенное за время отсутствия, без устали порхая с раутов на фуршеты, а с фуршетов — на вечеринки. Йорг по-прежнему был с головой в делах и домой возвращался только к полуночи. Билл, как обычно, был предоставлен самому себе, но с возвращением Дэвида у него появилась невиданная прежде свобода, насколько это понятие вообще применимо к сыну Йорга Каулица.
Каждый вечер Дэвид вывозил его в город. Дни для мальчишки превратились в феерическую вереницу сменяющих друг друга фешенебельных бутиков, закрытых клубов и модных тусовок, куда был вхож Дэвид. Вылазки эти предсказуемо заканчивались на квартире Дэвида или в комнате Билла.
Йорг поначалу с большим неодобрением относился к такому разгульному времяпрепровождению сына, опасаясь, что тот совсем забросит учёбу, но, убедившись, как расцвёл Билл под покровительством друга и даже каким-то непостижимым образом улучшил свои школьные отметки, он лишь благодушно махнул рукой: «Уж не знаю, что ты там с ним делаешь, Дэйв, но пацану это явно на пользу. Продолжай в том же духе».
— Значит, ты не против, если я буду почаще выводить его в свет? — уточнил Дэвид.
— Почему это я должен быть против? — удивился Йорг. — Ему это только на пользу. А тебе я доверяю безоговорочно — ты друг семьи.
Будильник прозвенел в шесть.
Дэвид с трудом разлепил веки и растолкал Билла. Этой ночью они угомонились только под утро, мальчишка спал на ходу. Не обращая внимания на отчаянный протест, Дэвид запихнул его под душ, вернулся в комнату и принялся спешно уничтожать следы бурной ночи: подобрал три валявшихся на полу использованных презерватива, хорошенько обмотал их туалетной бумагой и выбросил в мусорную корзину, привёл в более-менее приемлемый вид развороченную постель и открыл настежь окно. Напоследок он ещё раз заглянул в ванную и, убедившись, что Билл не заснул под душем, вышел в коридор.
Навстречу ему шла Симона в вечернем платье — явно только что с очередной гулянки. Дэвид вспомнил своё мимолётное отражение в зеркале ванной Билла: всклокоченные волосы, заспанное лицо, голый торс с засосом Билла под левым соском и футболка, которую лень было надевать, под мышкой — и мысленно чертыхнулся.
— Доброе утро, Дэвид! — Симона смерила его внимательным взглядом.
— Доброе. — Он постарался придать своему лицу приветливое беззаботное выражение. — Извини, что разгуливаю в таком виде: я просто на минуту выбежал, чтобы Билла разбудить, — у него сегодня важная контрольная на первом уроке. Сейчас вот иду обратно досыпать.
— Спасибо, Дэвид, ты очень… заботлив, — ровным, ничего не выражающим голосом ответила Симона. Пожелав друг другу спокойной ночи, они разошлись. Поворачивая за угол, Дэвид краем глаза заметил, как женщина остановилась у двери сына и решительно, без стука, вошла в его комнату. По руке Дэвида поползла платиновая змейка.
За завтраком Симоны не было. Чем закончился её внезапный набег на комнату Билла и какие выводы она сделала после увиденного, Дэвид не знал: Билл в это время был под душем и появления матери даже не заметил. Поговорить с ней самой тоже не удалось: целый день она отсыпалась, а проснувшись, опять куда-то уехала.
Весь день Дэвид провёл в раздумьях, а вечером, когда они с Биллом отправились к нему на квартиру — на вилле Каулицев он решил больше не рисковать, — сказал:
— Я улетаю завтра, Билли.
— Опять? Но ты же говорил, что приехал на месяц!
— Ситуация изменилась, Билл. Это ненадолго. Сегодня мне позвонили — надо закончить начатое полгода назад, постараюсь управиться за неделю.
— Далеко?
Дэвид кивнул.
— Расскажешь мне? — не отступался Билл.
— Тебе не кажется, мой хороший, что у нас не так уж много времени, чтобы тратить его на глупые разговоры?
Получивший превосходное образование в Великобритании и Швейцарии, наследный принц Дубая шейх Анис Мохаммед Юсуф Ферчичи владел основными европейскими языками и по-немецки говорил свободно, но с лёгким певучим акцентом. Дэвида он называл не иначе как Давид, с ударением на последнем слоге.
— Ты оказал нам неоценимую услугу, Давид. Правительство эмирата и мой отец лично выражают тебе благодарность. Ты теперь друг семьи.
Дэвид сдержанно поклонился.
— Завтра вечером отец устраивает приём в твою честь, а я пока предлагаю тебе более приятный досуг. — Дружеский ужин во дворце принца, где остановился Дэвид, подходил к концу. Шейх откинулся на диванные подушки и три раза громко хлопнул в ладоши. — Я пригласил лучших мальчиков. Цвет Дубая, совсем свежие нераспустившиеся бутоны — первым срывать будешь, Давид. Юный Али, который так тебе приглянулся в прошлый раз, тоже будет.
— Спасибо, Анис, — улыбнулся Дэвид. — Не сочти за оскорбление, что отказываюсь от столь щедрого угощения, но сегодня я, пожалуй, ограничусь на десерт шербетом и приятной беседой с тобой.
— Хранишь верность своей ляльке? — понимающе подмигнул ему принц и сделал нетерпеливый жест рукой только что вошедшим мальчикам. Те исчезли так же быстро и незаметно, как и появились. — Не сердись, Давид, я не шпионил за тобой специально, просто у моих слуг нет от меня секретов. Заметили они фотографию красавчика, что стоит у тебя на тумбочке у кровати, вот и не утерпели, поделились со мной.
— Храню, — на губах Дэвида заблуждала мечтательная улыбка. — Он того стоит.
— Уважаю, — одобрительно покивал шейх, — такому я и сам хранил бы.
Смуглый молодой слуга проворно убрал со стола, расставил перед ними огромные блюда с фруктами и сладостями и, склонившись перед принцем в поклоне, что-то быстро залепетал по-арабски.
— Он говорит, что в твоей комнате уже целый час звонит, не переставая, мобильный, — перевёл шейх.
— Пусть принесёт, — кивнул Дэвид.
Слуга поклонился и через минуту уже протягивал гостю принца его телефон.
— Дэвид, пожалуйста, приезжай скорее, — от волнения Билл просто захлёбывался словами, — отец серьёзно ранен. В него стреляли.
— Когда? Как он? — Дэвид вскочил на ноги и принялся нервно мерить шагами комнату.
— Два часа тому назад. Его сейчас оперируют, но состояние очень тяжёлое. Больше я ничего не знаю. Врачи говорили только с мамой, а она мне ничего не говорит, только бьётся в истерике.
— Билл, не паникуйте, ждите меня, я скоро буду!
— Что-то случилось? — встревожился шейх, заметив, как изменился в лице гость.
— Анис, мне срочно нужно возвращаться в Германию. У моей… семьи большие проблемы. Я улечу первым же рейсом.
— Нет! — не терпящим возражений тоном произнёс принц, вскакивая на ноги. — Ты улетишь прямо сейчас, Давид, на моём личном самолёте. Отец поймёт, семья — это главное.
В приёмном покое у палаты Йорга на обитых дерматином диванах сиротливо сидели Билл с матерью. Мальчишка прозрачный до синевы, мать с опухшими покрасневшими глазами. Дэвид молча обнял их, сначала Билла, потом Симону, после чего куда-то отошёл на минуту, вернулся с тремя стаканчиками крепкого кофе и предусмотрительно отвёл женщину в сторону.
— Как он?
— Хреново. — Симона смотрела невидящим остекленевшим взглядом куда-то в одну точку. Голос её плохо слушался. — Его прооперировали, но сказали, что надежды практически нет. В него выпустили пять пуль, задеты почти все жизненно важные органы.
— Как это вообще случилось?
— Он выходил из офиса. По свидетельствам очевидцев, его расстреляли из автомата с проезжавшего мимо мотоцикла.
— Он что, был без охраны?
— С ним был Тобиас. Полиция говорит, это только благодаря ему Йорки остался жив: он успел повалить его на землю и прикрыть собой.
— Я бы не сказал, что успел, — жёстко отрезал Йост. — Он жив? Где он?
— Умер на месте. Полиция больше ничего не говорит. Дэвид, что происходит?
— Йорки, как ты? — не обращая внимания на протесты медсестры, Дэвид решительно ворвался в палату. Одного взгляда на Каулица хватило, чтобы убедиться в полной бессмысленности вопроса.
— Дэвид… — Йорг с трудом разлепил веки. — Я… ждал тебя… В его тоне было что-то такое, что Дэвид внезапно понял, о чём он сейчас спросит. Чутьё не подвело.
— Это правда, что ты с Биллом?..
— Да. — Голос Дэвида был спокойный, и взгляда он не отвёл.
Каулиц судорожно вдохнул, закрыл глаза и сжал посиневшие губы.
— Мне… Симона сказала. Не ожидал я от тебя… такого.
— Йорки, послушай, у меня с ним всё серьёзно. Я…
— Помолчи, — слабо вскинул ладонь Каулиц. Слова давались ему с большим трудом. — Сейчас… поздно уже об этом. Мне мало осталось. Из этого дерьма даже ты меня не вытащишь. Дэйв, я переживаю за него… Прошу тебя, позаботься о мальчике. На Симону надежды никакой — ей всегда было на него наплевать. Она никогда… не хотела детей. Родила, лишь бы меня привязать.
— Не волнуйся, Йорки, — я его не обижу. Обещаю тебе!
— Спасибо… — Каулиц попытался сжать его руку. У него ничего не получилось. — Я… верю тебе. Ты… единственный друг семьи.
— Господин Йост! — его уже нетерпеливо тормошил за рукав вызванный медсестрой врач. — Немедленно покиньте палату! Раненому нужен покой.
— Я о нём позабочусь, — уже стоя в дверях, твёрдо повторил Дэвид и, бросив последний взгляд на друга, вышел из палаты.
— …А сейчас — хроника последних событий. — Ведущий региональных новостей на телеканале «RTL Nord» деловито перелистнул на столе бумаги. — Сегодня утром в «Asklepios Klinik Altona» скончался известный предприниматель Йорг Каулиц.
Напомним нашим телезрителям, что покушение на пятидесятиоднолетнего бизнесмена было совершено вчера около семи часов вечера, когда он выходил из своего офиса на Ховештрассе в Гамбурге.
От мгновенной смерти на месте предпринимателя ценой собственной жизни спас его телохранитель Тобиас В. — в момент повторного выстрела он успел повалить его на землю и прикрыть собой. Йорг Каулиц получил смертельное ранение в живот и был доставлен в «Asklepios Klinik Altona», где ему сделали сложную операцию, не увенчавшуюся успехом.
В криминальной полиции Гамбурга комментировать происшествие в интересах следствия отказались. Однако согласно информации из доверенного источника, пожелавшего остаться неизвестным, есть все основания считать основной версией покушения деловую активность убитого.
У Йорга Каулица остались вдова и пятнадцатилетний сын.
Со дня похорон прошла неделя.
Проходя мимо комнаты матери, Билл услышал доносившиеся оттуда приглушённые всхлипывания. Он остановился и некоторое время стоял у двери в растерянности. Решившись, он постучал, сначала осторожно, потом сильнее, а не дождавшись ответа, вошёл без разрешения.
Мать лежала плашмя на кровати, зарывшись лицом в подушку, и сотрясалась от рыданий. Столь горько и отчаянно она не плакала даже на похоронах. Они никогда не были близки с матерью, но, глядя, как она сейчас убивается, у Билла больно сжалось сердце — общее горе сплачивает.
— Мам, не надо… — Он присел на краю кровати и неловко погладил её по голове — нежности между ними не были приняты. — Ничего уже не вернёшь…
— Вот именно! — взвилась по новой мать и бессильно ударила кулаком по подушке. — Ничего, ничего уже не вернёшь. Сука, Господи, какая сука! Как же я его ненавижу!
— Мам, ты о ком?
Женщина, кажется, только сейчас заметила сына, резко поднялась и, грубо отпихнув его от себя, прошипела:
— О ёбаре твоём, будь он проклят!
Билл дёрнулся, как от пощёчины: особой деликатностью мать никогда не отличалась, но чтоб такое… Сочувствия как не бывало.
— Не смей так говорить о Дэвиде! — выкрикнул он, вскакивая на ноги. — И вообще, что случилось?
— Я только что от адвоката. Он обобрал нас до нитки. — Мать сидела на кровати, свесив ноги вниз, сгорбившись и закрыв лицо руками, и раскачивалась из стороны в сторону. — Нам уже давно здесь ничего не принадлежит, с того самого дня, как этот сукин сын впервые появился в этом доме. Сам дом, кстати, тоже его собственность, поэтому он и распоряжался здесь на правах хозяина с самого начала. Вот, полюбуйся! — мать швырнула ему лежавшие на прикроватной тумбочке копии выписок из банковских счетов, торгового реестра и земельной книги. Билл дрожащими пальцами принялся листать бумаги.
«Транспортная компания „Jörg Kaulitz & Sohn Spedition GmbH“, владелец Дэвид Йост».
«Строительная фирма „Kaulitz & Kaulitz Baugruppe AG“, контрольный пакет акций принадлежит Дэвиду Йосту».
«Земельный участок и вилла в Эппендорфе, собственник — Дэвид Йост».
Сберкнижка с годовым депозитом на десять тысяч евро и выписка с текущего счёта на 7.238,11 евро на имя Йорга Каулица.
— Семнадцать тысяч — вот всё, что у нас осталось, — выла мать.
— Я… ничего не понимаю, — сказал вконец растерянный Билл. — Если верить этим бумагам, вся наша собственность перешла к Дэвиду ещё четыре года тому назад. Но для нас с тех пор ничего не изменилось. Мы всё это время продолжали жить в нашем доме, мы никогда ни в чём не нуждались.
— Ты-то не нуждался, — недобро усмехнулась Симона. — Этот педофил тебя постоянно подкармливал и подарками заваливал. А я жила на одну зарплату мужа! Теперь понятно, почему у него так сложно было выпросить лишнюю тысячу. Я думала, это от скупости, а ему просто больше взять было неоткуда. И жили мы здесь только потому, что твой ненаглядный Дэвид нам это позволял. А позволял он нам это лишь потому, что получал таким образом доступ к тебе, — выходит, он уже тогда замыслил прибрать тебя к рукам, пидор грёбаный. Впрочем, я не удивлюсь, если окажется, что вы с ним трахаетесь с момента его появления здесь, — с вас обоих станется. А когда он выжал из Йорки всё что можно, убрал. Это он его убил, он!
— Что ты несёшь?! — Билл от шока тоже сорвался на крик. — Зачем Дэвиду было убивать отца, если ему и так уже принадлежит всё?
— А ты не понимаешь, да? Отец никогда, слышишь, никогда, не позволил бы тебе стать подстилкой этой мрази. Он мог угрозами и махинациями завладеть нашим имуществом, заставить Йорки повиноваться себе, но ему никогда бы не удалось заполучить тебя при живом отце. Я видела его, когда он выходил полуголый из твоей спальни, он понял, что я обо всём догадалась и расскажу отцу, вот и предпринял меры. Не находишь, что он тогда очень вовремя смылся? Уехал, чтобы издали организовать покушение, да ещё наверняка провёл все эти дни в компании уважаемого человека, способного обеспечить ему железное алиби.
Билл помертвел и тихим дрожащим голосом прошептал:
— Я тебе не верю… Пусть он присвоил наши деньги, но он не убивал. Он не мог, не мог… Он был его другом!
— Да? Друзья не втираются в доверие к друзьям, чтобы трахать их несовершеннолетних сыновей в их же доме! Ты спишь с убийцей отца, мой дорогой. А когда он натешится тобой, то просто-напросто вышвырнет нас на улицу.
— Я тебе не верю, — в глазах Билла стояли слёзы. — Дэвид любит меня. Никто для меня столько не сделал, как он!
— Это точно, — осклабилась Симона. — Вряд ли можно сделать больше, чем сделал он.
Мать взвилась по новой, но дальше Билл уже слушать не стал. Громко хлопнув дверью, он выбежал из помещения — находиться в стенах вдруг ставшего чужим дома было невыносимо.
Только что услышанное было слишком шокирующим, чтобы в это поверить, и… слишком правдоподобным, чтобы в него не поверить. Ещё и Дэвида, как назло, не было дома: после смерти отца он целыми днями где-то пропадал, на виллу возвращался поздно вечером, усталый и осунувшийся. На все расспросы Билла он лишь скупо отвечал, что проводит собственное расследование.
Билл бесцельно бродил по огромному парку, окружавшему виллу, а в голове, как заезженная пластинка, всё крутилось на автоповторе: «Одни люди мне платят за то, чтобы я создал проблемы для других. Потом я помогаю вторым их решить. А потом они меняются местами».
Дэвид вернулся к полуночи.
Билл сидел на ступенях парадной лестницы, зябко съёжившись и обхватив голые плечи руками — на улице резко похолодало, дело шло к дождю. Дэвид, заподозрив неладное, быстро взбежал к нему.
— Билли, ты что здесь делаешь?
— Тебя жду, — раздалось в ответ тихое и невнятное.
— Господи, ты же дрожишь весь, пошли в дом, быстро! — Дэвид наклонился и, схватив его за руки, рывком поднял на ноги.
— Не трогай меня! — Билл явно был не в себе — шарахнулся от него в сторону, тщетно пытаясь вырваться.
— Билл, что случилось?
— Ты ещё спрашиваешь?
— Так, пошли, в доме поговорим. — Дэвид решительно потянул его за собой в гостиную. Там он первым делом щедро плеснул в стакан виски и заставил Билла залпом выпить, после чего укутал его в плед и уложил на диван. Немного придя в себя, мальчишка, подбадриваемый Дэвидом и избегающий его взгляда, пересказал ему разговор с матерью.
— Значит, матушка тебе это рассказала, — задумчиво протянул Дэвид. — Я, признаться, был о ней лучшего мнения. Я сам собирался поговорить с ней обо всём этом, просто не хотел прежде времени переходить к делам, ждал, пока она оправится.
— Так это что, правда?! — Билл подорвался как ужаленный.
— Сядь! — прикрикнул на него Дэвид. — И выслушай теперь меня.
Резкий окрик из уст вечно благодушного Дэвида был настолько непривычным и неожиданным, что Билл беспрекословно повиновался. Дэвид сел напротив, закурил и сделал глубокую затяжку, собираясь с мыслями.
— Отец твой много чем промышлял и постоянно под угрозой ареста ходил,— начал он. — Со дня на день его могли повязать, а имущество — конфисковать, и остались бы вы тогда с матерью на улице без гроша в кармане. Йорки сам предложил мне эту сделку — перевести всю его собственность на меня. Я не раз выручал его из серьёзных передряг, и он знал, что мне можно верить и что в случае чего я вас не брошу и деньги ваши не присвою. Официально вся прибыль от его бизнеса и прочие доходы попадали на специально открытые для этих целей счета на моё имя, к которым у него были карточки, а в случае с более крупными суммами я сам по первому его требованию делал все необходимые переводы и проплаты. Он в любое время мог распоряжаться своими деньгами в полной мере. А уж сколько из них он выдавал твоей матери, это его личное дело. Симона, прости, транжира та ещё. Если твой отец ограничивал её в тратах, значит, у него были на то причины, но отсутствие денег уж точно в их число не входило. Ей он о нашем условии, разумеется, ничего не говорил, чтобы не волновать зря. Правду перед смертью тоже рассказать не успел. А когда он умер, и возник вопрос о наследстве, тут и выяснилось, что наследовать, собственно, нечего. Мать твоя узнала, кто истинный владелец виллы и прочего по бумагам, и сделала свои выводы, весьма логичные, в принципе, — хмыкнул Дэвид. — Я, Билли, богат, намного богаче твоего отца, мне его деньги ни к чему. И убивать его из-за тебя мне тоже смысла не было — сам видишь, при таких раскладах твой отец был слишком зависим от меня и не в том положении, чтобы запретить наши отношения, тем более что тебя я к ним не принуждал. Да, серьёзный и неприятный разговор у нас с ним состоялся бы, но не более того. А мать твоя, извини, женщина недалёкая и судит о вещах поверхностно, только по тому, что видно невооружённым глазом. Когда тебе исполнится восемнадцать, я верну тебе всё твоё наследство, сейчас не хочу: пока ты несовершеннолетний, деньгами будет распоряжаться мать, и ещё неизвестно, в чью пользу. А то, что я так часто к вам приезжал и оставался здесь подолгу, это не потому, что мне жить негде было… Ты, надеюсь, догадываешься, почему, вернее, из-за кого я это делал?
Билл потрясённо молчал, видимо, всё ещё переваривая только что услышанное и сопоставляя со сказанным матерью.
— В общем, я всё тебе рассказал, Билли. — Дэвид погасил окурок и решительно поднялся на ноги. — Будут вопросы, я, по возможности, постараюсь тебе на них ответить. Ты подумай, а потом скажешь мне, кому ты веришь. У твоей мамы официальные документы, у меня — всего лишь слова. Но я люблю тебя. А она — нет. Если выберешь её правду, я тут же верну тебе все деньги и имущество, оставленные отцом, и исчезну из твоей жизни навсегда. Если поверишь мне, ты… не пожалеешь. Тебе решать, мой хороший. — Дэвид чмокнул его в нос и вышел на балкон. Не прошло и минуты, как рядом появился Билл. Он обнял его и, уткнувшись лицом в грудь, прошептал: «Я верю тебе. Ты меня любишь, а она — нет». Дэвид улыбнулся, но Билл этого видеть не мог.
— Кто убил отца? — пробормотал он, не отрываясь от груди Дэвида. Дэвид почувствовал, как стремительно намокает тонкая ткань его футболки. — Ты знаешь это, Дэвид?
— Я это узнаю, Билли. — Он гладил мальчишку по голове и баюкал, покачивая из стороны в сторону. — И обещаю, что они за это заплатят. Ты мне веришь, мой хороший?
— Только тебе и верю, — всхлипнули ему в ответ.
— Знаешь, я только сейчас понял, что я его любил, — тихо сказал Билл, когда окончательно успокоился и Дэвид поил его в постели горячим шоколадом. — Меня так бесил этот его постоянный неусыпный контроль. А теперь вот думаю, пусть я бы всю жизнь ходил с охраной, лишь бы он был жив.
— Идея с охраной для тебя не его была, кстати.
— А чья?!
— Моя, — лаконично ответил Дэвид. — Это я к тебе её приставил.
— Ты?! — Билл от потрясения даже на локте приподнялся.
— Угу. Вернее, твой отец, но по моему совету. У него было достаточно врагов и недоброжелателей, которые, в случае чего, ни перед чем не остановились бы. Так что убедить его в необходимости постоянной охраны для любимого сына особого труда не составило.
— То есть это был всего лишь предлог, я правильно понял?
Дэвид кивнул.
— Тогда зачем?
— Боялся я до чёртиков за тебя, мой хороший. Ты, извини, был нимфеткой той ещё, и уже в четырнадцать просто пыхал сексом, стрелял глазками направо и налево, кокетничал, флиртовал и соблазнял напропалую, сам ещё этого толком не осознавая. Для тебя главную опасность представляли не враги отца — хотя их, разумеется, тоже нельзя было сбрасывать со счетов, — а похотливые мужики, у которых от одного взгляда на тебя слюнки текли и коленки подгибались. Этого, по ходу, один только Йорки не замечал. Но я-то не слепой. Я, в конце концов, сам мужчина и по полной ощутил на себе мощь твоего сексуального излучения. Поэтому и охрану тебе так часто меняли — суровые на вид, брутальные парни тоже не железные, могли сорваться. И по этой же причине я сам регулярно уезжал, даже когда особой надобности не было, — от греха подальше.
— Вот только не надо судить обо всех по себе, — скулы Билла впервые после смерти отца едва заметно порозовели.
— Не хами, сладкий. — Дэвид несильно дёрнул его за волосы, как делал это всегда, когда был чем-то недоволен в его поведении. — Я-то как раз ждать умел. Хоть и видит Бог, как тяжело мне это давалось. Я берёг тебя для себя, малыш.
Билл уже почти задремал, когда Дэвид вдруг сказал:
— Я хочу свозить тебя куда-нибудь. Тебе надо отдохнуть после всех этих потрясений. Куда бы ты хотел, Билли?
— А давай слетаем в сентябре на Неделю моды в Нью-Йорк! — тут же оживился Билл.
— Она что, каждый месяц проходит?
— С чего ты взял? Только два раза в год: в сентябре для будущей весенней коллекции и в феврале — для осенней.
— Ты уверен?
— Ну конечно! Это же всем известно. Вот уж не думал, что в таких важных вопросах ты настолько тёмный, Дэйв. А что такое?
— Да так, ничего… — Дэвид задумчиво вертел в руках свою неизменную спутницу-змейку. Наконец он кивнул самому себе, будто в подтверждение каких-то собственных мыслей, и сделал молниеносное движение рукой. Змейка послушно обвилась вокруг его запястья и уставилась на Билла своими холодными рубиновыми глазками. Решение было принято. — Хорошо, будет тебе Неделя моды, мой хороший. Но впереди у тебя ещё больше месяца каникул.
— Давай тогда на Мальдивы.
— У тебя что по географии, милый? — Дэвид шутливо щёлкнул его по носу. — На Мальдивах в это время года настоящее пекло, туда под Рождество хорошо. Предлагаю на Бали.
Билл ничего против не имел.
Утром Дэвид поднялся ни свет ни заря и сразу же уехал в город. Весь день он провёл в телефонных переговорах, встречах с нужными людьми и анализе полученной информации, а вечером по возвращении в Эппендорф он впервые за всё это время не отправился первым делом к Биллу.
— Симона, это Дэвид. Открой, пожалуйста. Нам надо поговорить.
— Не о чем нам разговаривать!
— Ну, поскольку ты находишься в моём доме, — ухмыльнулся Дэвид, — то тебе всё же придётся выслушать меня.
— Что тебе надо? — в голосе Симоны звучал вызов, но дверь она, тем не менее, открыла, продолжая стоять на пороге.
— А весенняя Неделя моды в Нью-Йорке не в мае проходит, дорогая, — начал с места в карьер Дэвид. — Зато десятого мая в одном из тамошних клубов давал своё первое в Америке выступление некий Гордон Трюмпер.
— К чему ты клонишь, Дэвид? Обвинишь меня в супружеской неверности и осквернении чести друга? — насмешливо спросила Симона. — Вынуждена тебя разочаровать: Йорки прекрасно знал о моих романах на стороне, как и я о его. Мы с обоюдного согласия уже пять лет не жили, как муж и жена.
— Не проще ли было развестись? — Дэвид, не дождавшись приглашения, небрежно подвинул её и, помахивая змейкой, прошёл в комнату, где вольготно расположился на диване.
— А он мне ультиматум поставил. — Симона, испепеляя его взглядом, проследовала за ним и села напротив. — По условиям брачного контракта в случае развода я не получала ни цента. Он непременно хотел сохранить видимость нормальной семьи ради этого малолетнего блядёныша.
— Я и не сомневаюсь, что ты гуляла с согласия Йорга. — Змейка улеглась на запястье, и Дэвид вернулся к существу вопроса. — Он был тем ещё контрол-фриком — без его ведома даже муха над домом не пролетала. А раз сам Йорки был не против, то какое право обвинять тебя в неверности имею я?
— Вот именно, — ухмыльнулась вдова.
— Но я и не обвиняю тебя в оскорблении чести друга, дорогая. Я обвиняю тебя в убийстве мужа.
— Значит, раскопал-таки, да? — Симона, вмиг обмякшая и осунувшаяся, устало откинулась на спинку дивана; нервное напряжение и потрясение последних недель сильно вымотали её, а теперь, когда всё наконец подошло к своему логическому завершению, на неё вдруг навалилась дикая физическая усталость вперемешку с явным душевным облегчением. — Ну, расскажи тогда, как ты меня расколол. Ты ведь для этого пришёл, да? Ты же всю жизнь только к этому и стремился, чтобы блистать: умом, властью, богатством… ослепительными любовниками — ты всегда любил показать своё превосходство и пустить пыль в глаза.
— В этом плане мы с тобой весьма похожи, ты не находишь? — усмехнулся Дэвид, протягивая ей пачку с сигаретами. — Равно как и в том, что ради любви мы оба готовы на всё.
Они закурили.
— С Гордоном Трюмпером, рокером-неудачником из восточнонемецкой глубинки, ты познакомилась около года назад, — неспешно начал Дэвид. — То, что поначалу планировалось как приятная, ни к чему не обязывающая интрижка, стремительно переросло в сумасшествие. Ты влюбилась без памяти, потеряла голову — бывает, я… знаю, что это такое. Ты любишь Гордона, а Гордон — славу. Вот только никакими особыми талантами он не блещет, ни один лейбл не хочет брать его под контракт. У непризнанной рок-звезды депрессия, он постоянно порывается то покончить с собой, то порвать с тобой. Чтобы хоть как-то поднять его самооценку, ты организовала и оплатила ему выступление в Нью-Йорке, включая нанятую толпу неистовых фанатов. Гордон впервые за время вашего знакомства воспрянул духом. Вы провели незабываемую неделю в Нью-Йорке, у вас обоих появилась надежда: у тебя — на то, что теперь у вас всё наладится, у него — на то, что в Америке его наконец оценят. Но ты-то знала, какова цена его успеха, в буквальном денежном выражении. И готова была её заплатить. Вот только если несколько десятков тысяч ещё можно выпросить у мужа на «эксклюзивные туалеты из последней коллекции», то полноценное продюсирование певца с такими амбициями, как у Гордона, и его раскрутка в мировом масштабе требуют миллионов. Йорки никогда не ограничивал тебя в средствах, но всё же он исходил из того, что эти деньги ты будешь тратить на себя, а не на любовников. И когда твои и без того немалые запросы вдруг резко возросли на порядок, понятно, что он не мог ничего не заподозрить и не отказать тебе в этих деньгах. Пресловутая «лишняя тысяча», которую у него якобы никак было не выпросить, и в самом деле была лишней, дорогая. И ты в отчаянии решаешь убить мужа, чтобы на полученные в наследство деньги продвигать своего любовника. У меня есть достоверная информация о соглашении между тобой и Мартином Киршенбаумом из американской продюсерской компании «Черри Три» о начале его работы с Гордоном с первого сентября. Равно как и о предварительном первом взносе в размере пятисот тысяч долларов, который должен поступить на счёт Мартина уже в августе. И вот, когда ты осуществила свой замысел, оказалось, что всё было напрасно и что денег, ради которых всё это затевалось, тебе не вернуть. Ты узнала, что все твои планы рухнули из-за меня, и чтобы хоть как-то отомстить мне, ты решила очернить меня в глазах Билла.
Некоторое время они сидели и курили молча.
— И что дальше? — наконец подала голос Симона. — За дверью меня уже ждут легавые? Или ты решил вершить правосудие собственными силами?
— Ты уедешь, завтра же.
— Куда? — Симона смотрела на него с недоверием.
— Куда хочешь, но Германию и Билла ты покинешь навсегда. К матери, которая вечно «где-то в мире», он уже привык, твой отъезд не станет для него трагедией, тогда как с матерью-убийцей отца он вряд ли сможет смириться. На указанный тобой счёт каждый месяц будет поступать сумма, которой тебе должно хватить с лихвой, если жить скромно и не играть в продюсера. Мои люди уже вышли на исполнителей, и этой ночью они будут обезврежены, а других зацепок на тебя у полиции нет. Твоё счастье, что я первым это сделал: заказ организован и выполнен из рук вон плохо, опыта в подобных делах ни у тебя, ни у нанятых тобой молодчиков нет, полиция со дня на день сама бы вышла на вас. — Дэвид поднялся на ноги, давая понять, что разговор окончен. Уже стоя в дверях, он вдруг повернулся и тихо сказал: — Я делаю это ради Билла. И в благодарность за то, что… родила его.
Двенадцатого августа Дэвид с Биллом проснулись в дизайнерской спальне арендованной на месяц «Bvlgari Villa» на Бали от трели мобильного. Часы показывали шесть утра. Дэвид, беззвучно матерясь, взглянул на дисплей, быстро прошёл в ванную комнату и, прикрыв за собой дверь, нажал кнопку приёма вызова.
— Да, Пат.
Выслушав поздравительную оду в честь своего дня рождения, Дэвид сдержанно поблагодарил его и отключил телефон.
— Это кто был, Нуо? — у засони Билла сна не было ни в одном глазу. Дэвид нехотя кивнул.
— Угу, решил непременно первым меня поздравить.
— Он опоздал, — довольно ухмыльнулся Билл.
— В Германии, вообще-то, сейчас полночь и сегодняшний день только начался, — ехидно уточнил Дэвид, но, заметив, что Билл уже готов надуться, тут же подмигнул ему: — Зато твоё полуночное поздравление было не в пример круче.
Билл зарделся от удовольствия.
— А ты что, подслушивал?
Билл вопрос проигнорировал и с наигранным равнодушием спросил в ответ:
— У тебя с ним что-то было, да?
Дэвид болезненно поморщился.
— Билли, скажи, ты очень огорчишься, если узнаешь, что в мои тридцать пять лет ты у меня не первый?
— Нет, я очень огорчусь, если узнаю, что в твои тридцать пять лет я у тебя не последний.
Огорчать Билла Дэвид не собирался.
Рейтинг: R.
Жанр: гей-утопия, детектив отношений, ориджинал с вкраплениями прообразов из немецкого шоу-бизнеса.
Размер: макси в трёх книгах (трилогия «Корпорация»).
Вижуал: посмотреть в лицо героям.
Саммари:
Они те, кого на телевидении называют «голос за кадром». Они продюсеры политики и экономики. Они всегда за кулисами. Но под написанные ими «хиты» танцует вся Европа. Новости, которые ты смотришь по телевизору и читаешь в газетах, создаются здесь. Это то, чем занимаются они. Это то, чем можешь заниматься ты. Разумеется, при условии, что в твоих жилах течёт «голубая» кровь.
От автора:
Над всеми нами довлеет власть несбывшегося. Но эта власть примечательна тем, что пока ты жив, несбывшееся — не повод для сожалений, а двигатель мечты. Прошлое нельзя изменить, но можно изменить будущее.
Это сага о власти: власти красоты, идеи, свободы, крови и... несбывшегося.
Трилогия «Корпорация»: рекомендуемый порядок чтения
Часть 1
ВЛАСТЬ КРАСОТЫ
Друг семьи
ВЛАСТЬ КРАСОТЫ
Друг семьи
Часть 1
ВЛАСТЬ КРАСОТЫ
Друг семьи
ВЛАСТЬ КРАСОТЫ
Друг семьи
Дэвид появился в их доме, когда Биллу исполнилось тринадцать. Отец представил его как друга семьи. Чем конкретно он занимался и почему чувствовал себя на загородной вилле Каулицев под Гамбургом полноправным хозяином: приезжал когда угодно, часто оставался по нескольку недель кряду, отдавал распоряжения прислуге и приказы охране, — мальчик не знал.
Впрочем, Билла это мало заботило. Гораздо важнее для него было другое. У Дэвида, в отличие от вечно занятых родителей, для него всегда находилось время. Он живо интересовался его делами, обращался с ним как с взрослым и обладал уникальной способностью, никогда специально не спрашивая, дарить именно то, чего мальчику больше всего хотелось. Но главное — Дэвид всегда и во всём был его союзником: его можно было без труда уболтать на то, на что отец в жизни не дал бы своего согласия.
— Совсем нам пацана избалуешь, — хмурился Йорг.
— Такого грех не баловать. — Дэвид ласково ерошил волосы на затылке мальчика.
— Это в тебе отцовский инстинкт проснулся, — подначивала Симона. — Своими бы уже пора обзавестись, вот и баловал бы.
— Если была бы гарантия, что получится, как ваш, уже давно бы обзавёлся, — отшучивался Дэвид. — Но такие, как он, рождаются раз в столетие. В этом шанс улыбнулся вам, так что мне даже пытаться не стоит.
Симона лишь качала головой.
***
— Как семья?
Стояла середина мая. Дэвид с Йоргом сидели на открытой террасе с видом на окружавший особняк парк и обедали.
— Симона, как обычно, в разъездах — умчалась на Неделю моды в Нью-Йорк.
Это уже давно превратилось у них в своеобразный ритуал. Каулиц прекрасно понимал истинную подоплёку вопроса, но рассказ о делах семейных, из чистого ехидства, неизменно начинал с жены.
— А Билл? — как ни в чём не бывало сделал следующий ход Дэвид. Партия была разыграна по всем правилам.
— О, твой любимец совсем уже взрослый стал, — с заметным оживлением перешёл к существу вопроса Йорг. — Увидишь — не узнаешь. Девушку себе завёл.
— Да ну?! — Дэвид выглядел по-настоящему изумлённым, чтобы не сказать потрясённым. — Кто такая?
— Не знаю, он пока ничего не говорит.
— С каких это пор для тебя единственный источник информации — то, что говорят другие? — рассмеялся он, но глаза его оставались серьёзными и настороженными.
— Да в том-то и дело, что ребята мои их пока не засекли вместе.
— Откуда тогда уверенность, что девушка вообще есть?
— А он на прошлой неделе целый час провёл в отделе косметики — Пелька доложил. Зачем ему ещё косметика, если не в подарок девушке?
— Действительно, зачем? — Дэвид отложил нож с вилкой, откинулся на спинку стула и принялся вертеть в руках платиновую змейку, с которой не разлучался никогда. Обычно она покоилась у него на правом запястье в виде браслета, но в моменты, когда ему надо было сосредоточиться, принять важное решение или взять себя в руки, он снимал её, и змейка, словно живая, ловко скользила меж его пальцев, как карточная колода в руках заправского фокусника.
— Думаю, кто-то из школы — больше ему с девушками знакомиться негде, — развивал мысль Каулиц.
— Кстати, ты не находишь это странным? — Змейка обвилась тройным кольцом вокруг запястья, впилась зубами в собственный хвост и застыла на излюбленном месте. Йорг вскинул бровь в немом вопросе.
— Что сын у тебя под таким колпаком, — пояснил Дэвид. — Парню почти шестнадцать, пора бы уже выпускать его понемногу во взрослый мир.
— Да разве я против? Пусть только скажет. Подберём ему чистую умелую девочку с учётом всех его пожеланий, организуем место и прочие условия.
— Йорки, ты неисправим, — рассмеялся Дэвид. — Себя в его возрасте вспомни. Романтика, первая любовь… А ты предлагаешь ему тупой трах по предварительно утверждённому графику.
— Именно! — Каулиц-старший так резко полоснул бифштекс, что фарфор заскрежетал под ножом. — Я реалист и смотрю на вещи трезво: у пацана гормоны играют, и это в порядке вещей. Здесь я препятствовать не буду и всегда пойду навстречу. Но что касается большой и чистой любви, как ты изволил выразиться, то уволь — я не допущу, чтобы его захомутала какая-нибудь блядь. Женится, на ком я скажу.
Дэвид лишь недоверчиво покачал головой.
— Как ты себе это представляешь? Саму организацию всего этого? Он, представь себе, может элементарно стесняться поговорить с тобой об этом. Он даже презервативы купить не сможет, потому что твои соглядатаи в затылок ему дышат и о каждом его шаге тебе докладывают. К тому же, не упускай из виду, что твой наследник — слишком лакомый кусок: девицы сейчас, сам знаешь, какие — затащат в школьный туалет и сами всё сделают. А тогда уж точно придётся жениться, потому как в его гимназии дочки не тех людей учатся, кого можно поматросить и бросить. Или, что гораздо хуже, подхватит какую-нибудь заразу. Оно тебе надо?
— И что ты предлагаешь? — Каулиц промокнул губы салфеткой и отодвинул тарелку.
— Дать парню больше свободы, — просто ответил Дэвид и, заметив, как встрепенулся Йорг, вскинул руку в предостерегающем жесте: — Разумеется, под присмотром надёжного человека, который не даст ему наделать глупостей, но которому он всецело доверяет и с которым не будет чувствовать себя скованно.
— Ты знаешь такого в моём окружении? — хохотнул Йорг.
— А что, я уже потерял твоё доверие? — ухмыльнулся Дэвид.
— Постой… — опешил Йорг. — Ты хочешь сказать, что сам готов заняться этим?
— Именно, — кивнул Дэвид. — В ближайший месяц я никуда уезжать не собираюсь, в делах затишье. Почему бы и нет?
Каулиц отсалютовал ему бокалом с вином.
***
После обеда Йорг уехал обратно в свой гамбургский офис, и Дэвид остался на вилле один. Он курил, облокотившись на каменные перила парадной лестницы, когда со стороны гравиевой дорожки, что вела к дому, послышался шум мотора и мягкий шорох колёс автомобиля. Увидев приближающуюся «ауди» с тонированными стёклами, Дэвид одним резким движением потушил сигарету и быстро сбежал по ступеням вниз.
Лимузин остановился метрах в десяти от подножия лестницы. Тихо открылась дверца; со стороны водителя вышел здоровенный, коротко стриженый мужчина в джинсах и чёрной кожаной куртке и направился к пассажирскому сиденью. «Привет, Мариус!» — негромко крикнул ему Дэвид. «Добрый день, господин Йост, — заулыбался тот в ответ. — С возвращением!» Этой заминки в несколько секунд таинственному пассажиру вполне хватило, чтобы самому открыть дверь, не дожидаясь охранника. С заднего сиденья выскочил высокий худой подросток с длинными чёрными волосами, аккуратно собранными в хвост.
— Дэвид, ты вернулся! — завопил Билл и побежал ему навстречу. Ещё год назад в таких случаях он непременно бросался ему на шею, обхватив с разгону руками и ногами и повиснув, как обезьянка. Сейчас же мальчишка остановился в полушаге от него и нерешительно переминался с ноги на ногу. «И вправду повзрослел, — подумал Дэвид и усмехнулся каким-то своим мыслям. — Значит, можно уже».
— Привет, наследник! — шутливо поздоровался он, после чего сам сжал Билла в крепких объятиях и чмокнул от души в щеку, слегка задев при этом губами уголок его рта. — Вырос-то как! Я и не заметил, когда.
— Приезжать надо чаще, — сказано было в шутку, но в ломком мальчишеском голосе сквозил всамделишный упрёк. От Дэвида не укрылось, как Билл пару раз осторожно прошёлся кончиком языка по уголку рта, где только что целовал он.
— Я бы рад, Билли, да что поделаешь, дела, — сокрушённо развёл руками Дэвид и, склонив голову набок, спросил с лукавым прищуром: — Неужто так соскучился?
— Очень, — вздохнул Билл. — В этом доме, кроме тебя, даже поговорить не с кем.
— Не жалуешь ты Каулицев, — рассмеялся Дэвид.
— Это они меня… не жалуют. Мамаше на меня вообще наплевать — она постоянно где-то в мире, зато папаша бдит за двоих — совсем мне продыху не даёт.
— Ну, это скоро изменится, обещаю тебе, — заговорщически подмигнул ему Дэвид. — Скоро в твоей жизни много чего изменится, Билли. Он уже дважды успел его так назвать, но впервые за всё время их знакомства мальчишка не возмутился таким детским обращением.
— Правда?! Дэйв, ну скажи, ты что-то знаешь?
Билл с присущей ему непосредственностью дёргал его за подол футболки и едва не прыгал от любопытства. Дэвид в ответ лишь кивнул с загадочным видом.
— С чего бы это вдруг? — не отступался Билл.
— Потому что вернулся я.
***
Наскоро пообедав, Билл потащил его в бассейн. Дэвид валялся с коктейлем в шезлонге, Билл плескался рядом и трещал без перебоя.
— Говорят, ты девушку себе завёл, — лениво сказал Дэвид.
— Что?! — Билл от изумления даже грести перестал и на миг ушёл с головой под воду, а вынырнув, отфыркался и спросил: — Кто говорит?
— Отец, — усмехнулся Дэвид. — Кто ж ещё?
— С чего он взял?
— Видели, как ты косметику покупал. Решили, что в подарок девушке. А что, нет?
— Заки, значит, донёс, — прошипел сквозь зубы Билл и с досады откинулся на спину. — Холуй! Достал, блин!
— Он не виноват, Билли, у него такая работа. Так что там насчёт девушки?
— Нет у меня никакой девушки! — зло выкрикнул Билл и, перевернувшись на живот, быстрыми гребками поплыл прочь.
Дэвид вздохнул, отставил коктейль и, поднявшись на ноги, последовал за ним по краю бассейна.
— Билл…
Билл не отвечал.
Дэвид сбросил с себя купальный халат, прыгнул в воду и в несколько мощных гребков нагнал его.
— Я тебя чем-то обидел?
— Обидел! Зачем слушаешь всяких идиотов?
— Я не слушаю, — Дэвид теснил его к краю бассейна. — Я пересказываю тебе, что говорят. Ну, не злись, гордый мальчик. Дэвид улыбнулся и шутливо брызнул ему в лицо водой. Билл увернулся и, от души зачерпнув руками воды, облил его с головой. Когда водная баталия им наконец надоела, Дэвид припёр его к краю бассейна:
— Так что там с косметикой?
— Ничего. Я на Хеллоуин купил. Ведьмой буду.
— Да? — ехидно ухмыльнулся Дэвид. — А я всегда думал, что на Хеллоуин люди переодеваются в кого-то, а не идут в своём естественном обличье.
— Ну и язва ты, дядя Йост.
— И всё-таки, Билли… — Голос Дэвида стал непривычно серьёзным. — Ты ничего не хочешь мне сказать? Хеллоуин через полгода будет — не рановато ли готовиться? Билл зло сопел и молчал.
— Ясно. — Дэвид с неохотой отлепился от бортика бассейна. — Я думал, мы друзья, Билли, и никаких секретов у тебя от меня нет. Выходит, я ошибался.
Он собрался было уже выходить из воды, но внезапно повернулся вполоборота и тихо сказал, глядя мальчишке прямо в глаза: «Просто помни, Билли, что в этом мире единственный человек, которому ты можешь доверять, это я. Если ты всё-таки надумаешь поделиться со мной, я всегда в твоём распоряжении». Не дожидаясь ответа, Дэвид выбрался из бассейна и быстрым шагом направился к дому.
***
Мобильный зазвонил в десять. Дэвид, уставший после долгого трансатлантического перелёта и разморённый сытным ужином, уже дремал в своей постели под монотонный бубнёж ведущей вечерних новостей. Однако от мягкой трели звонка сон как рукой сняло. Дэвид вскочил с постели, одной рукой выключил телевизор, а другой принял вызов.
— Да, Билли.
— Ты не спишь ещё?
— Ну как я мог уснуть, если ты ещё не рассказал мне свой секрет? — шутливо ответил он.
— А я именно поэтому и звоню.
— А я догадался.
— В общем, я готов тебе рассказать. Но ты должен обещать мне одну вещь…
— Я никому не скажу. Обещаю! — с готовностью произнёс волшебную формулу Дэвид.
— Я и не сомневался. Иначе не решился бы тебе рассказать. Я имел в виду другое…
Мальчишка умолк.
— Да, Билли, — мягко подбодрил его Дэвид.
— Обещай… обещай, что не будешь смеяться.
— Билли… — в голосе Дэвида сквозил укор. — Разве я когда-нибудь над тобой насмехался? И сейчас тоже не буду, обещаю!
— Тогда приходи ко мне.
Дэвид встал, прошёл в ванную комнату и сполоснул лицо холодной водой. Одевшись, он запихнул в задний карман джинсов небольшую плоскую коробочку, обтянутую красным бархатом, и отправился в хозяйское крыло дома. Через минуту он уже стоял у порога комнаты Билла и тихо стучал в дверь.
— Да! — послышался звонкий мальчишеский голос.
Дэвид вошёл и обомлел. Билл стоял посреди комнаты, с распущенными, тщательно уложенными волосами, в низко посаженных, облегающих брюках из красной шотландки и узкой чёрной футболке с затейливым золотым принтом. Но не экстравагантная одежда привлекла всё его внимание. Дэвид встал как вкопанный, не в силах отвести взгляд от прозрачно-фарфорового тона лица, искусно накрашенных глаз и едва тронутых нежным розовым блеском губ.
— Ну… как тебе? — взволнованный голос Билла вывел его из транса.
— Ведьма из тебя вряд ли получится. — С даром речи к Дэвиду вернулось и привычное ехидство, которое, впрочем, тут же сменилось искренним восхищением: — А вот первая звезда на тусовках — вне сомнения.
Билл просиял, но тут же сник.
— Ага, с моим-то счастьем, — удручённо ответил он. — Кто меня в таком виде выпустит из дому?
— А ты выйдешь, как приличный мальчик, а в клубе накрасишься. Перед возвращением всё смоешь. Никто ничего и не узнает.
— Дэвид, ну ты как маленький. Папины холуи нигде глаз с меня не спускают, даже в туалет со мной ходят. Ему тут же донесут.
— А ты пойдешь без охраны.
— Издеваешься, да?
— А я, между прочим, серьёзно, — улыбнулся Дэвид. — Мы вместе пойдём. Со мной тебя пустят и без охраны.
— Дэвид… Ты не шутишь? Ты правда можешь это сделать для меня?
— Я могу всё, Билли. Тем более, для тебя. Не забывай об этом.
— Впрочем, из этого всё равно ничего не выйдет, — продолжал искать подвох Билл. — В любом клубе рано или поздно нарвёмся на кого-нибудь из папиных знакомых, и он всё узнает.
— А мы пойдём в такое место, где точно никого не встретим, — заговорщически подмигнул ему Дэвид. — Закрой глаза.
— Будет сюрприз? — игриво спросил Билл, продолжая наблюдать за ним из-под длинных, густо накрашенных ресниц.
— Будет-будет, только не подглядывай.
Дэвид достал из кармана бархатную коробочку и вынул оттуда чёрный кожаный ошейник с внушительной бриллиантовой звездой по центру, после чего продел руку с украшением под распущенными волосами Билла и застегнул застёжку. Билл шумно сглотнул.
— Уже можно смотреть?
— Потерпи ещё чуть-чуть, — усмехнулся Дэвид. Он поправил украшение, встал позади Билла, положил ему руки на плечи и, повернув его лицом к зеркалу, сказал:
— Готово!
— Дэвид! — завопил Билл и, забив на приличия, бросился ему на шею, как в детстве, смачно чмокая в губы. — Как ты… откуда ты узнал, что я именно такое хотел?
— Я всё о тебе знаю, милый. — Дэвид склонился к нему, положил подбородок в ямку у ключицы и, прижавшись щекой к тонкой мальчишеской шее, тихим, на грани шёпота, голосом добавил: — Даже то, что ты сам ещё о себе не знаешь.
— Я вот уже два месяца только об этом чокере и мечтал, а отец наотрез отказался покупать, сказал, что это бабская цацка, да ещё и вульгарная.
— Много он понимает, — фыркнул Дэвид.
— Да и стоит он безумно дорого.
— А ты разве дешёвый мальчик? Кому ещё носить такое, как не тебе?
— Спасибо, Дэйв, — вконец расчувствовался Билл. — Ты самый лучший!
— Мы друг друга стоим. — Мужчина в зеркале подмигнул ему, медленно провёл ладонями по голым плечам и с неохотой убрал руки.
Стульев и кресел в комнате не было — почти всё место в ней занимала одна большая кровать, на которой Билл, по сути, жил, о чём свидетельствовал сваленный на неё ворох стандартного тинейджерского скарба: ноутбук, плеер, телефон, журналы, одежда, DVD, початый пакет с чипсами, пустая мятая банка из-под колы. Раньше во время своих посиделок они обычно сгребали всё это на пол и забирались на кровать с ногами. Но это было раньше. Сейчас же Дэвид предпочёл усесться на полу, Билл охотно последовал его примеру и плюхнулся напротив.
Они уже около часа трепались о разных мелочах. Билл взахлёб делился с ним событиями, произошедшими в его жизни за те последние полгода, что они не виделись.
— Дэйв… — вдруг прервал себя на полуслове Билл. — Ты меня вообще не слушаешь. И смотришь на меня как-то… странно.
— А как бы ты хотел, чтобы я смотрел на такую красоту? — ответил вопросом на вопрос Дэвид.
Билл порозовел и на миг опустил глаза.
— Я, знаешь, что ещё хочу? Тату, в виде звезды, вот здесь. — Билл резво подполз к нему впритык на коленях, задрал свою и без того куцую футболку и приспустил брюки с правой стороны, щедро оголяя впалый живот и верхнюю часть гладко выбритого лобка. Дэвид шумно втянул воздух. — И… и пирсинг в язык, — как ни в чём не бывало продолжил Билл, будто в подтверждение своих слов касаясь кончиком языка верхней губы. — Но отец точно не разрешит. Помнишь, сколько было крику, когда я всего лишь решил отрастить и покрасить волосы? Но если ты поговоришь с ним, он согласится, я увер…
— Я подумаю, Билл. — Дэвид сглотнул и резко поднялся на ноги. — А сейчас нам пора закруглять наш мальчишник. Я слишком устал сегодня, глаза слипаются.
Билл разочарованно вздохнул.
— Сладких тебе грёз, мой хороший.
— Тебе тоже. — На щеке Дэвида появился жирный бледно-розовый отпечаток.
— О да, — хрипло рассмеялся Дэвид. — Уверен, что именно такими они и будут.
***
— Доброе утро, — послышался с порога заспанный голос.
— Доброе. — Дэвид даже не скрывал своего удивления. — А ты что не в школе?
— Так ты же сам разрешил мне сегодня прогулять, — Билл сделал удивлённое лицо и хитро заулыбался: — Ну, в честь твоего приезда.
— И отец поверил?!
— Ещё бы! Твоё слово в этом доме единственное, которое не перепроверяют.
— А меня ты не мог предварительно поставить в известность?
— А зачем беспокоить тебя по пустякам? — резонно спросил Билл. — Ты же не отказал бы мне, я знаю.
— Драть тебя некому.
— Теперь уже есть.
— Точно, — ехидно ухмыльнулся Дэвид и шлёпнул по костлявой мальчишеской заднице. Билл довольно скверно изобразил возмущение и, бесцеремонно потянувшись к его тарелке, пальцами подцепил кусок омлета с сыром.
— М-м-м, когда ты у нас появляешься, даже кухарка начинает ходить по струнке и готовить так, что пальчики оближешь.
— Гертруда здесь ни при чём, — улыбнулся Дэвид, протягивая ему на вилке ещё кусочек. — Это я омлет делал.
— Что, серьёзно?!
— А что тебя удивляет? Настоящий мужчина должен уметь вкусно готовить, — назидательным тоном ответил Дэвид. — Садись, заморыш, я сейчас ещё один сделаю, а то тебя, похоже, здесь вообще не кормят.
Билл плюхнулся на стул и со смаком зевнул.
— Что ж ты так рано поднялся, если уж решил прогулять?
— Дэвид, — Билл смотрел на него с укором, как на несмышлёныша, — ну как можно спать, если приехал ты?! Я лучше это время с тобой проведу.
Дэвид, пряча довольную улыбку, повернулся к холодильнику.
— Какие у нас планы на сегодня? — спросил Билл, когда с завтраком было покончено.
— Ну, поскольку я так непозволительно долго оставлял тебя одного, то, наверное, должен как-то искупить свою вину перед тобой, как думаешь?
— Должен, — подтвердил Билл.
— А раз так, мы с тобой сейчас поедем в город, прошвырнёмся по магазинам и купим тебе всё, что ты захочешь. — Дэвид выдержал эффектную паузу. — А вечером мы с тобой идём в клуб.
— Й-е-е-е-с! — от мальчишеского визга даже стёкла задребезжали.
— Если хочешь, можешь сделать макияж, — предложил с лукавой улыбкой Дэвид.
— Ты правда не против?!
— Когда это я был против красоты? — возмутился Дэвид.
— Да, но кто-нибудь из прислуги обязательно заметит и наябедничает отцу.
— А ты подведи глаза и надень перед выходом большие тёмные очки, а блеск на губы нанесёшь уже в машине.
— Д-э-э-э-вид… — на этот раз мальчишеский голос от переизбытка эмоций сорвался на сип. — Ты гений!
— Но это дневной вариант в город, — невозмутимо уточнил Дэвид, — а насчёт вечернего макияжа для клуба у меня есть идея получше.
Дэвид потянулся к мобильному.
— Доброе утро, дорогая! Да, вернулся. Как ты? — Обменявшись с собеседницей ничего не значащими любезностями, Дэвид перешёл к делу. — Скажи, кто там у вас лучший визажист? Ну вот, значит, организуй мне этого Яна на семь вечера. Спасибо, дорогая. До встречи!
— Ты куда записал меня? — деловито осведомился Билл.
— «O’Nova» сойдёт?
— «O’Nova»?! — название этого эксклюзивного косметического салона не сходило со страниц гламурных журналов и было Биллу хорошо известно. — А Ян — это, случайно, не О’Брайен?
— Он самый, — улыбнулся Дэвид. — Но не случайно. А что, ты его знаешь?
Билл смотрел на него, как на божество.
— Ну конечно знаю! — выпалил он. — Ян — легенда, культовый лондонский визажист. К нему звёзды за пару месяцев вперёд записываются. Как, как тебе это удалось?!
— Я бы, конечно, мог сказать какую-нибудь банальность типа владелица салона — моя хорошая приятельница и кое-чем мне обязана. Но я предпочту более красивую правду: суперзвёзд обслуживают вне очереди.
***
В условленное время их встречала сама Нова Майерхенрих — владелица салона, приятная миниатюрная женщина, на вид — ровесница Дэвида.
— Потрясающе красивый мальчик, — тоном знатока сказала она, когда Билл ушёл к мастеру, а они с Дэвидом отправились к ней в кабинет на кофе. — Такого красить — только портить.
— Портить его и без вас есть кому, — рассмеялся Дэвид.
— Ты неисправим, Дэвид, — покачала головой женщина. — Похабен, как всегда. Твой?
— Глупые вопросы задаёшь, девочка, — довольно ухмыльнулся Дэвид.
Ян, пришедший в экстаз от такой роскошной фактуры, тут же созвал импровизированный коллоквиум коллег, которые со страстью истинных художников принялись лепить из Билла клубную диву, начиная с маникюра и заканчивая профессиональной стрижкой и укладкой волос.
В клуб они добрались к десяти.
Здесь не было привычного для модных тусовок табунка жаждущих попасть внутрь. И всё же закрытый гей-клуб «Нуофит», лучший в Гамбурге, по праву считался одним из самых культовых мест. Здесь даже громила на входе пыхал избранностью и респектабельностью.
— Знаешь, что это за место?
Билл кивнул. Выглядел он при этом смущённо-ошарашенным.
— Я даже и не думал, что когда-нибудь смогу сюда попасть.
Дэвид улыбнулся.
— Но хотел?
Ещё один кивок.
— Значит, я не ошибся, пригласив тебя сюда, — удовлетворённо подытожил Дэвид. — Привыкай, что со мной все мечты сбываются. Где ещё по достоинству оценят твою красоту, если не здесь?
— Добрый вечер, господин Йост! — голос менеджера клуба просто сочился радушием и гостеприимством. — А мы уж и не надеялись увидеть вас вновь, думали, не угодили чем, не придёте больше.
— Дела, Бен, дела. Некогда о развлечениях думать. Но такую красоту не выгулять грех, как считаешь? — Дэвид обнял за плечи Билла и притянул к себе. Менеджер тут же принялся рассыпаться в комплиментах. Билл счастливо заулыбался, лоснясь от удовольствия.
— Вот, познакомься, это Билл. Прошу оказывать ему такой же приём, как и мне.
— Дэйв, старый ты развратник. — Навстречу им слегка нетрезвой походкой шёл высокий мужчина лет тридцати. Дэвид предостерегающе скосил глаза на Билла.
— Привет, Пат! Познакомься, это Билл, сын Йорга Каулица.
Мужчина присвистнул.
— А это Патрик Нуо, мой старинный… друг, — представил его Дэвид. — И владелец этого клуба.
— Между прочим, это Дэвид мне его подарил, — подмигнул Биллу Патрик. — Так что не волнуйся, малыш — дружба с ним окупается.
— Не слушай его, Билли, он пьян.
— А ты спроси его, Билли, почему я пить начал.
— Билл сейчас пойдёт потанцует. — Дэвид мягко подтолкнул мальчишку в сторону танцпола и повернулся к Патрику: — А мы с тобой поднимемся наверх и потолкуем.
— А ты разве не пойдёшь со мной? — Билл не скрывал своего разочарования.
— Танцор из него никудышный, — рассмеялся Нуо. — Ему кое-что нехило так мешает.
— Будешь танцевать для меня, а я буду любоваться тобой. — Дэвид проигнорировал подколку друга и кивнул на панорамное окно одной из комнат на втором этаже, выходившее на танцпол: — Оттуда хорошо видно.
— Не боишься такую красоту одну отпускать? — насмешливо спросил Патрик, провожая взглядом Билла.
— От меня не уходят, мальчик, — усмехнулся Дэвид. — И ты это знаешь.
Дэвид с Патриком сидели в VIP-зоне на втором этаже, курили и под виски обменивались последними новостями, время от времени поглядывая на танцпол.
— Оп-па! — у Пата от удивления даже челюсть отвисла. — Похоже, ты его недоёбываешь, Дэйв. Помощь не нужна? Если что, ты скажи — я всегда к твоим услугам, ты знаешь.
Дэвид, проследив за взглядом Патрика, помрачнел. К Биллу, обняв его и потираясь пахом о его зад, льнул какой-то рослый накачанный атлет, а мальчишка, вместо того чтобы врезать нахалу по яйцам, закинул руки назад, обвил ему шею и продолжил ещё откровеннее извиваться в его лапищах. Когда только успел?! Ведь всего пару минут назад он вполне целомудренно, насколько такое определение вообще применимо к Биллу, выгибался в одиночку. По холёной ладони Дэвида поползла змейка.
— Веди его сюда! Быстро! — скомандовал он Патрику. — Только без этих твоих пошлых шуточек.
— Никогда не поверю, что пацана, который провёл с тобой больше часа, можно чем-то смутить.
— Так это тех, что провели, — зло огрызнулся Дэвид.
Патрик недоверчиво обернулся в дверях.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что ещё не оприходовал его?
— Не твоего ума дело, — процедил сквозь зубы Дэвид. — Пошевеливайся давай, пока его там и вправду не трахнули.
— О'кей, о'кей. — Патрик примирительно вскинул вверх руки и похабно подмигнул Дэвиду: — Мальчик-то, по ходу, не против.
Дэвид, стоя у окна, смотрел, как Нуо довольно резво для своего состояния спустился вниз на первый этаж, быстро растолкал танцующую толпу и, схватив за шкирку Билла, потащил его за собой. Атлет беспрекословно ретировался — он хоть и был почти вдвое больше самого Пата, но ссориться с владельцем клуба и потерять право входа сюда ему явно не хотелось.
Открылась дверь. Патрик впихнул Билла внутрь и тут же ретировался. Дверь захлопнулась. В воздухе запахло свежим юношеским потом, тонким дорогим парфюмом и сексом. Вопреки ожиданиям, недовольным тем, что его прервали на самом интересном месте, Билл не выглядел. Стараясь не смотреть на него: глазищи призывно сверкают, кожа влажно блестит, под тяжёлой металлической пряжкой ремня заметно топорщится, — Дэвид усилием воли взял себя в руки и похлопал по дивану рядом с собой.
Билл схватил со столика початую бутылку минеральной воды, сделал несколько больших жадных глотков из горла и плюхнулся в указанное место, с наслаждением вытянув ноги. Облизав губы, он расслабленно съехал по кожаной обивке дивана, полулёжа прислонился к Дэвиду и потёрся щекой о его плечо.
— Понравилось, милый? — ласково спросил тот и, не дожидаясь ответа, намотал на кулак волосы Билла и больно дёрнул вниз. — Скажи, мой хороший, ты зачем позволял себя лапать?
— Блин, Дэйв, — недовольно проворчал Билл, — ты что, такой же ханжа, как и мой папаша? Зачем, по-твоему, люди в клуб ходят?
— Ну что ты, милый, твои желания вполне естественны, — тихий голос Дэвида едва не звенел от ярости. — Но это не значит, что удовлетворять их надо с кем попало.
— А что делать, если тому, с кем я бы хотел их удовлетворять, не до меня? То исчезнет на полгода, то приятели ему важней.
— Ах ты, чертёнок! Так ты что, провоцировал меня так?
— Ещё скажи, что мне это не удалось, — с самодовольным видом парировал Билл. — Раз ревнует, значит…
— Что? — поддел его Дэвид.
— Ничего! — огрызнулся Билл и демонстративно отвернулся. — Между прочим, в моём классе я единственный девственник. Меня скоро по телевизору показывать будут, в передаче «Очевидное — невероятное».
— Беда какая, — ужаснулся Дэвид. — С этим надо что-то делать.
— Надо, — подтвердил Билл. — Делай.
— Что, прям сейчас? — Дэвид едва сдерживался, чтобы не расхохотаться. Злость как рукой сняло. Ну как на такого сердиться?
— А почему бы и нет? Всё равно лучше тебя не найду, так зачем ждать?
— Узнаю легендарный прагматизм Йорки, — рассмеялся Дэвид. — Запомни, мой хороший, это только шлюх трахают в клубах, а любимых мальчиков приглашают домой. Часок ещё потерпишь?
Билл вопросительно повернулся к нему.
— У меня квартира в Гамбурге, — ответил Дэвид на невысказанный вопрос в его глазах. — Мы сейчас поедем туда. Разумеется, при условии, что ты действительно этого хочешь.
Билл нетерпеливо кивнул.
***
— Знаешь, я так испугался, когда ты так долго не появлялся у нас. — Первый голод был утолён; расслабленные Дэвид с Биллом лежали в обнимку, и Билл задумчиво водил пальцем по его груди. — Думал, ты никогда уже не приедешь.
— Глупости, Билли, я никогда тебя не брошу, и ты это знаешь. — Дэвид ещё крепче обнял его и прижал к себе. Билл уткнулся ему носом в грудь. Некоторое время лежали молча.
— Дэйв… — Билл первым нарушил тишину.
— М?
— А чем ты вообще по жизни занимаешься?
— Создаю и решаю проблемы.
— Это как?
— Одни люди мне платят за то, чтобы я создал проблемы для других. Потом я помогаю вторым их решить. А потом они меняются местами.
— Прикольно, — рассмеялся Билл. — Интересно.
— Угу, — улыбнулся в ответ Дэвид, подминая его под себя, — со мной не соскучишься. Со мной ты вообще ни о чём не пожалеешь и ни в чём не будешь нуждаться: ни в деньгах, ни в свободе, ни в сексе.
— Кстати, о сексе, — промурлыкал Билл. — Ты очень классно это делаешь.
— Так, может, повторим, мой хороший?
***
Через неделю из Америки вернулась Симона, но её появление в доме осталось незамеченным: она тут же с утроенным рвением принялась навёрстывать упущенное за время отсутствия, без устали порхая с раутов на фуршеты, а с фуршетов — на вечеринки. Йорг по-прежнему был с головой в делах и домой возвращался только к полуночи. Билл, как обычно, был предоставлен самому себе, но с возвращением Дэвида у него появилась невиданная прежде свобода, насколько это понятие вообще применимо к сыну Йорга Каулица.
Каждый вечер Дэвид вывозил его в город. Дни для мальчишки превратились в феерическую вереницу сменяющих друг друга фешенебельных бутиков, закрытых клубов и модных тусовок, куда был вхож Дэвид. Вылазки эти предсказуемо заканчивались на квартире Дэвида или в комнате Билла.
Йорг поначалу с большим неодобрением относился к такому разгульному времяпрепровождению сына, опасаясь, что тот совсем забросит учёбу, но, убедившись, как расцвёл Билл под покровительством друга и даже каким-то непостижимым образом улучшил свои школьные отметки, он лишь благодушно махнул рукой: «Уж не знаю, что ты там с ним делаешь, Дэйв, но пацану это явно на пользу. Продолжай в том же духе».
— Значит, ты не против, если я буду почаще выводить его в свет? — уточнил Дэвид.
— Почему это я должен быть против? — удивился Йорг. — Ему это только на пользу. А тебе я доверяю безоговорочно — ты друг семьи.
***
Будильник прозвенел в шесть.
Дэвид с трудом разлепил веки и растолкал Билла. Этой ночью они угомонились только под утро, мальчишка спал на ходу. Не обращая внимания на отчаянный протест, Дэвид запихнул его под душ, вернулся в комнату и принялся спешно уничтожать следы бурной ночи: подобрал три валявшихся на полу использованных презерватива, хорошенько обмотал их туалетной бумагой и выбросил в мусорную корзину, привёл в более-менее приемлемый вид развороченную постель и открыл настежь окно. Напоследок он ещё раз заглянул в ванную и, убедившись, что Билл не заснул под душем, вышел в коридор.
Навстречу ему шла Симона в вечернем платье — явно только что с очередной гулянки. Дэвид вспомнил своё мимолётное отражение в зеркале ванной Билла: всклокоченные волосы, заспанное лицо, голый торс с засосом Билла под левым соском и футболка, которую лень было надевать, под мышкой — и мысленно чертыхнулся.
— Доброе утро, Дэвид! — Симона смерила его внимательным взглядом.
— Доброе. — Он постарался придать своему лицу приветливое беззаботное выражение. — Извини, что разгуливаю в таком виде: я просто на минуту выбежал, чтобы Билла разбудить, — у него сегодня важная контрольная на первом уроке. Сейчас вот иду обратно досыпать.
— Спасибо, Дэвид, ты очень… заботлив, — ровным, ничего не выражающим голосом ответила Симона. Пожелав друг другу спокойной ночи, они разошлись. Поворачивая за угол, Дэвид краем глаза заметил, как женщина остановилась у двери сына и решительно, без стука, вошла в его комнату. По руке Дэвида поползла платиновая змейка.
За завтраком Симоны не было. Чем закончился её внезапный набег на комнату Билла и какие выводы она сделала после увиденного, Дэвид не знал: Билл в это время был под душем и появления матери даже не заметил. Поговорить с ней самой тоже не удалось: целый день она отсыпалась, а проснувшись, опять куда-то уехала.
Весь день Дэвид провёл в раздумьях, а вечером, когда они с Биллом отправились к нему на квартиру — на вилле Каулицев он решил больше не рисковать, — сказал:
— Я улетаю завтра, Билли.
— Опять? Но ты же говорил, что приехал на месяц!
— Ситуация изменилась, Билл. Это ненадолго. Сегодня мне позвонили — надо закончить начатое полгода назад, постараюсь управиться за неделю.
— Далеко?
Дэвид кивнул.
— Расскажешь мне? — не отступался Билл.
— Тебе не кажется, мой хороший, что у нас не так уж много времени, чтобы тратить его на глупые разговоры?
***
Получивший превосходное образование в Великобритании и Швейцарии, наследный принц Дубая шейх Анис Мохаммед Юсуф Ферчичи владел основными европейскими языками и по-немецки говорил свободно, но с лёгким певучим акцентом. Дэвида он называл не иначе как Давид, с ударением на последнем слоге.
— Ты оказал нам неоценимую услугу, Давид. Правительство эмирата и мой отец лично выражают тебе благодарность. Ты теперь друг семьи.
Дэвид сдержанно поклонился.
— Завтра вечером отец устраивает приём в твою честь, а я пока предлагаю тебе более приятный досуг. — Дружеский ужин во дворце принца, где остановился Дэвид, подходил к концу. Шейх откинулся на диванные подушки и три раза громко хлопнул в ладоши. — Я пригласил лучших мальчиков. Цвет Дубая, совсем свежие нераспустившиеся бутоны — первым срывать будешь, Давид. Юный Али, который так тебе приглянулся в прошлый раз, тоже будет.
— Спасибо, Анис, — улыбнулся Дэвид. — Не сочти за оскорбление, что отказываюсь от столь щедрого угощения, но сегодня я, пожалуй, ограничусь на десерт шербетом и приятной беседой с тобой.
— Хранишь верность своей ляльке? — понимающе подмигнул ему принц и сделал нетерпеливый жест рукой только что вошедшим мальчикам. Те исчезли так же быстро и незаметно, как и появились. — Не сердись, Давид, я не шпионил за тобой специально, просто у моих слуг нет от меня секретов. Заметили они фотографию красавчика, что стоит у тебя на тумбочке у кровати, вот и не утерпели, поделились со мной.
— Храню, — на губах Дэвида заблуждала мечтательная улыбка. — Он того стоит.
— Уважаю, — одобрительно покивал шейх, — такому я и сам хранил бы.
Смуглый молодой слуга проворно убрал со стола, расставил перед ними огромные блюда с фруктами и сладостями и, склонившись перед принцем в поклоне, что-то быстро залепетал по-арабски.
— Он говорит, что в твоей комнате уже целый час звонит, не переставая, мобильный, — перевёл шейх.
— Пусть принесёт, — кивнул Дэвид.
Слуга поклонился и через минуту уже протягивал гостю принца его телефон.
— Дэвид, пожалуйста, приезжай скорее, — от волнения Билл просто захлёбывался словами, — отец серьёзно ранен. В него стреляли.
— Когда? Как он? — Дэвид вскочил на ноги и принялся нервно мерить шагами комнату.
— Два часа тому назад. Его сейчас оперируют, но состояние очень тяжёлое. Больше я ничего не знаю. Врачи говорили только с мамой, а она мне ничего не говорит, только бьётся в истерике.
— Билл, не паникуйте, ждите меня, я скоро буду!
— Что-то случилось? — встревожился шейх, заметив, как изменился в лице гость.
— Анис, мне срочно нужно возвращаться в Германию. У моей… семьи большие проблемы. Я улечу первым же рейсом.
— Нет! — не терпящим возражений тоном произнёс принц, вскакивая на ноги. — Ты улетишь прямо сейчас, Давид, на моём личном самолёте. Отец поймёт, семья — это главное.
***
В приёмном покое у палаты Йорга на обитых дерматином диванах сиротливо сидели Билл с матерью. Мальчишка прозрачный до синевы, мать с опухшими покрасневшими глазами. Дэвид молча обнял их, сначала Билла, потом Симону, после чего куда-то отошёл на минуту, вернулся с тремя стаканчиками крепкого кофе и предусмотрительно отвёл женщину в сторону.
— Как он?
— Хреново. — Симона смотрела невидящим остекленевшим взглядом куда-то в одну точку. Голос её плохо слушался. — Его прооперировали, но сказали, что надежды практически нет. В него выпустили пять пуль, задеты почти все жизненно важные органы.
— Как это вообще случилось?
— Он выходил из офиса. По свидетельствам очевидцев, его расстреляли из автомата с проезжавшего мимо мотоцикла.
— Он что, был без охраны?
— С ним был Тобиас. Полиция говорит, это только благодаря ему Йорки остался жив: он успел повалить его на землю и прикрыть собой.
— Я бы не сказал, что успел, — жёстко отрезал Йост. — Он жив? Где он?
— Умер на месте. Полиция больше ничего не говорит. Дэвид, что происходит?
***
— Йорки, как ты? — не обращая внимания на протесты медсестры, Дэвид решительно ворвался в палату. Одного взгляда на Каулица хватило, чтобы убедиться в полной бессмысленности вопроса.
— Дэвид… — Йорг с трудом разлепил веки. — Я… ждал тебя… В его тоне было что-то такое, что Дэвид внезапно понял, о чём он сейчас спросит. Чутьё не подвело.
— Это правда, что ты с Биллом?..
— Да. — Голос Дэвида был спокойный, и взгляда он не отвёл.
Каулиц судорожно вдохнул, закрыл глаза и сжал посиневшие губы.
— Мне… Симона сказала. Не ожидал я от тебя… такого.
— Йорки, послушай, у меня с ним всё серьёзно. Я…
— Помолчи, — слабо вскинул ладонь Каулиц. Слова давались ему с большим трудом. — Сейчас… поздно уже об этом. Мне мало осталось. Из этого дерьма даже ты меня не вытащишь. Дэйв, я переживаю за него… Прошу тебя, позаботься о мальчике. На Симону надежды никакой — ей всегда было на него наплевать. Она никогда… не хотела детей. Родила, лишь бы меня привязать.
— Не волнуйся, Йорки, — я его не обижу. Обещаю тебе!
— Спасибо… — Каулиц попытался сжать его руку. У него ничего не получилось. — Я… верю тебе. Ты… единственный друг семьи.
— Господин Йост! — его уже нетерпеливо тормошил за рукав вызванный медсестрой врач. — Немедленно покиньте палату! Раненому нужен покой.
— Я о нём позабочусь, — уже стоя в дверях, твёрдо повторил Дэвид и, бросив последний взгляд на друга, вышел из палаты.
***
— …А сейчас — хроника последних событий. — Ведущий региональных новостей на телеканале «RTL Nord» деловито перелистнул на столе бумаги. — Сегодня утром в «Asklepios Klinik Altona» скончался известный предприниматель Йорг Каулиц.
Напомним нашим телезрителям, что покушение на пятидесятиоднолетнего бизнесмена было совершено вчера около семи часов вечера, когда он выходил из своего офиса на Ховештрассе в Гамбурге.
От мгновенной смерти на месте предпринимателя ценой собственной жизни спас его телохранитель Тобиас В. — в момент повторного выстрела он успел повалить его на землю и прикрыть собой. Йорг Каулиц получил смертельное ранение в живот и был доставлен в «Asklepios Klinik Altona», где ему сделали сложную операцию, не увенчавшуюся успехом.
В криминальной полиции Гамбурга комментировать происшествие в интересах следствия отказались. Однако согласно информации из доверенного источника, пожелавшего остаться неизвестным, есть все основания считать основной версией покушения деловую активность убитого.
У Йорга Каулица остались вдова и пятнадцатилетний сын.
***
Со дня похорон прошла неделя.
Проходя мимо комнаты матери, Билл услышал доносившиеся оттуда приглушённые всхлипывания. Он остановился и некоторое время стоял у двери в растерянности. Решившись, он постучал, сначала осторожно, потом сильнее, а не дождавшись ответа, вошёл без разрешения.
Мать лежала плашмя на кровати, зарывшись лицом в подушку, и сотрясалась от рыданий. Столь горько и отчаянно она не плакала даже на похоронах. Они никогда не были близки с матерью, но, глядя, как она сейчас убивается, у Билла больно сжалось сердце — общее горе сплачивает.
— Мам, не надо… — Он присел на краю кровати и неловко погладил её по голове — нежности между ними не были приняты. — Ничего уже не вернёшь…
— Вот именно! — взвилась по новой мать и бессильно ударила кулаком по подушке. — Ничего, ничего уже не вернёшь. Сука, Господи, какая сука! Как же я его ненавижу!
— Мам, ты о ком?
Женщина, кажется, только сейчас заметила сына, резко поднялась и, грубо отпихнув его от себя, прошипела:
— О ёбаре твоём, будь он проклят!
Билл дёрнулся, как от пощёчины: особой деликатностью мать никогда не отличалась, но чтоб такое… Сочувствия как не бывало.
— Не смей так говорить о Дэвиде! — выкрикнул он, вскакивая на ноги. — И вообще, что случилось?
— Я только что от адвоката. Он обобрал нас до нитки. — Мать сидела на кровати, свесив ноги вниз, сгорбившись и закрыв лицо руками, и раскачивалась из стороны в сторону. — Нам уже давно здесь ничего не принадлежит, с того самого дня, как этот сукин сын впервые появился в этом доме. Сам дом, кстати, тоже его собственность, поэтому он и распоряжался здесь на правах хозяина с самого начала. Вот, полюбуйся! — мать швырнула ему лежавшие на прикроватной тумбочке копии выписок из банковских счетов, торгового реестра и земельной книги. Билл дрожащими пальцами принялся листать бумаги.
«Транспортная компания „Jörg Kaulitz & Sohn Spedition GmbH“, владелец Дэвид Йост».
«Строительная фирма „Kaulitz & Kaulitz Baugruppe AG“, контрольный пакет акций принадлежит Дэвиду Йосту».
«Земельный участок и вилла в Эппендорфе, собственник — Дэвид Йост».
Сберкнижка с годовым депозитом на десять тысяч евро и выписка с текущего счёта на 7.238,11 евро на имя Йорга Каулица.
— Семнадцать тысяч — вот всё, что у нас осталось, — выла мать.
— Я… ничего не понимаю, — сказал вконец растерянный Билл. — Если верить этим бумагам, вся наша собственность перешла к Дэвиду ещё четыре года тому назад. Но для нас с тех пор ничего не изменилось. Мы всё это время продолжали жить в нашем доме, мы никогда ни в чём не нуждались.
— Ты-то не нуждался, — недобро усмехнулась Симона. — Этот педофил тебя постоянно подкармливал и подарками заваливал. А я жила на одну зарплату мужа! Теперь понятно, почему у него так сложно было выпросить лишнюю тысячу. Я думала, это от скупости, а ему просто больше взять было неоткуда. И жили мы здесь только потому, что твой ненаглядный Дэвид нам это позволял. А позволял он нам это лишь потому, что получал таким образом доступ к тебе, — выходит, он уже тогда замыслил прибрать тебя к рукам, пидор грёбаный. Впрочем, я не удивлюсь, если окажется, что вы с ним трахаетесь с момента его появления здесь, — с вас обоих станется. А когда он выжал из Йорки всё что можно, убрал. Это он его убил, он!
— Что ты несёшь?! — Билл от шока тоже сорвался на крик. — Зачем Дэвиду было убивать отца, если ему и так уже принадлежит всё?
— А ты не понимаешь, да? Отец никогда, слышишь, никогда, не позволил бы тебе стать подстилкой этой мрази. Он мог угрозами и махинациями завладеть нашим имуществом, заставить Йорки повиноваться себе, но ему никогда бы не удалось заполучить тебя при живом отце. Я видела его, когда он выходил полуголый из твоей спальни, он понял, что я обо всём догадалась и расскажу отцу, вот и предпринял меры. Не находишь, что он тогда очень вовремя смылся? Уехал, чтобы издали организовать покушение, да ещё наверняка провёл все эти дни в компании уважаемого человека, способного обеспечить ему железное алиби.
Билл помертвел и тихим дрожащим голосом прошептал:
— Я тебе не верю… Пусть он присвоил наши деньги, но он не убивал. Он не мог, не мог… Он был его другом!
— Да? Друзья не втираются в доверие к друзьям, чтобы трахать их несовершеннолетних сыновей в их же доме! Ты спишь с убийцей отца, мой дорогой. А когда он натешится тобой, то просто-напросто вышвырнет нас на улицу.
— Я тебе не верю, — в глазах Билла стояли слёзы. — Дэвид любит меня. Никто для меня столько не сделал, как он!
— Это точно, — осклабилась Симона. — Вряд ли можно сделать больше, чем сделал он.
Мать взвилась по новой, но дальше Билл уже слушать не стал. Громко хлопнув дверью, он выбежал из помещения — находиться в стенах вдруг ставшего чужим дома было невыносимо.
Только что услышанное было слишком шокирующим, чтобы в это поверить, и… слишком правдоподобным, чтобы в него не поверить. Ещё и Дэвида, как назло, не было дома: после смерти отца он целыми днями где-то пропадал, на виллу возвращался поздно вечером, усталый и осунувшийся. На все расспросы Билла он лишь скупо отвечал, что проводит собственное расследование.
Билл бесцельно бродил по огромному парку, окружавшему виллу, а в голове, как заезженная пластинка, всё крутилось на автоповторе: «Одни люди мне платят за то, чтобы я создал проблемы для других. Потом я помогаю вторым их решить. А потом они меняются местами».
***
Дэвид вернулся к полуночи.
Билл сидел на ступенях парадной лестницы, зябко съёжившись и обхватив голые плечи руками — на улице резко похолодало, дело шло к дождю. Дэвид, заподозрив неладное, быстро взбежал к нему.
— Билли, ты что здесь делаешь?
— Тебя жду, — раздалось в ответ тихое и невнятное.
— Господи, ты же дрожишь весь, пошли в дом, быстро! — Дэвид наклонился и, схватив его за руки, рывком поднял на ноги.
— Не трогай меня! — Билл явно был не в себе — шарахнулся от него в сторону, тщетно пытаясь вырваться.
— Билл, что случилось?
— Ты ещё спрашиваешь?
— Так, пошли, в доме поговорим. — Дэвид решительно потянул его за собой в гостиную. Там он первым делом щедро плеснул в стакан виски и заставил Билла залпом выпить, после чего укутал его в плед и уложил на диван. Немного придя в себя, мальчишка, подбадриваемый Дэвидом и избегающий его взгляда, пересказал ему разговор с матерью.
— Значит, матушка тебе это рассказала, — задумчиво протянул Дэвид. — Я, признаться, был о ней лучшего мнения. Я сам собирался поговорить с ней обо всём этом, просто не хотел прежде времени переходить к делам, ждал, пока она оправится.
— Так это что, правда?! — Билл подорвался как ужаленный.
— Сядь! — прикрикнул на него Дэвид. — И выслушай теперь меня.
Резкий окрик из уст вечно благодушного Дэвида был настолько непривычным и неожиданным, что Билл беспрекословно повиновался. Дэвид сел напротив, закурил и сделал глубокую затяжку, собираясь с мыслями.
— Отец твой много чем промышлял и постоянно под угрозой ареста ходил,— начал он. — Со дня на день его могли повязать, а имущество — конфисковать, и остались бы вы тогда с матерью на улице без гроша в кармане. Йорки сам предложил мне эту сделку — перевести всю его собственность на меня. Я не раз выручал его из серьёзных передряг, и он знал, что мне можно верить и что в случае чего я вас не брошу и деньги ваши не присвою. Официально вся прибыль от его бизнеса и прочие доходы попадали на специально открытые для этих целей счета на моё имя, к которым у него были карточки, а в случае с более крупными суммами я сам по первому его требованию делал все необходимые переводы и проплаты. Он в любое время мог распоряжаться своими деньгами в полной мере. А уж сколько из них он выдавал твоей матери, это его личное дело. Симона, прости, транжира та ещё. Если твой отец ограничивал её в тратах, значит, у него были на то причины, но отсутствие денег уж точно в их число не входило. Ей он о нашем условии, разумеется, ничего не говорил, чтобы не волновать зря. Правду перед смертью тоже рассказать не успел. А когда он умер, и возник вопрос о наследстве, тут и выяснилось, что наследовать, собственно, нечего. Мать твоя узнала, кто истинный владелец виллы и прочего по бумагам, и сделала свои выводы, весьма логичные, в принципе, — хмыкнул Дэвид. — Я, Билли, богат, намного богаче твоего отца, мне его деньги ни к чему. И убивать его из-за тебя мне тоже смысла не было — сам видишь, при таких раскладах твой отец был слишком зависим от меня и не в том положении, чтобы запретить наши отношения, тем более что тебя я к ним не принуждал. Да, серьёзный и неприятный разговор у нас с ним состоялся бы, но не более того. А мать твоя, извини, женщина недалёкая и судит о вещах поверхностно, только по тому, что видно невооружённым глазом. Когда тебе исполнится восемнадцать, я верну тебе всё твоё наследство, сейчас не хочу: пока ты несовершеннолетний, деньгами будет распоряжаться мать, и ещё неизвестно, в чью пользу. А то, что я так часто к вам приезжал и оставался здесь подолгу, это не потому, что мне жить негде было… Ты, надеюсь, догадываешься, почему, вернее, из-за кого я это делал?
Билл потрясённо молчал, видимо, всё ещё переваривая только что услышанное и сопоставляя со сказанным матерью.
— В общем, я всё тебе рассказал, Билли. — Дэвид погасил окурок и решительно поднялся на ноги. — Будут вопросы, я, по возможности, постараюсь тебе на них ответить. Ты подумай, а потом скажешь мне, кому ты веришь. У твоей мамы официальные документы, у меня — всего лишь слова. Но я люблю тебя. А она — нет. Если выберешь её правду, я тут же верну тебе все деньги и имущество, оставленные отцом, и исчезну из твоей жизни навсегда. Если поверишь мне, ты… не пожалеешь. Тебе решать, мой хороший. — Дэвид чмокнул его в нос и вышел на балкон. Не прошло и минуты, как рядом появился Билл. Он обнял его и, уткнувшись лицом в грудь, прошептал: «Я верю тебе. Ты меня любишь, а она — нет». Дэвид улыбнулся, но Билл этого видеть не мог.
— Кто убил отца? — пробормотал он, не отрываясь от груди Дэвида. Дэвид почувствовал, как стремительно намокает тонкая ткань его футболки. — Ты знаешь это, Дэвид?
— Я это узнаю, Билли. — Он гладил мальчишку по голове и баюкал, покачивая из стороны в сторону. — И обещаю, что они за это заплатят. Ты мне веришь, мой хороший?
— Только тебе и верю, — всхлипнули ему в ответ.
— Знаешь, я только сейчас понял, что я его любил, — тихо сказал Билл, когда окончательно успокоился и Дэвид поил его в постели горячим шоколадом. — Меня так бесил этот его постоянный неусыпный контроль. А теперь вот думаю, пусть я бы всю жизнь ходил с охраной, лишь бы он был жив.
— Идея с охраной для тебя не его была, кстати.
— А чья?!
— Моя, — лаконично ответил Дэвид. — Это я к тебе её приставил.
— Ты?! — Билл от потрясения даже на локте приподнялся.
— Угу. Вернее, твой отец, но по моему совету. У него было достаточно врагов и недоброжелателей, которые, в случае чего, ни перед чем не остановились бы. Так что убедить его в необходимости постоянной охраны для любимого сына особого труда не составило.
— То есть это был всего лишь предлог, я правильно понял?
Дэвид кивнул.
— Тогда зачем?
— Боялся я до чёртиков за тебя, мой хороший. Ты, извини, был нимфеткой той ещё, и уже в четырнадцать просто пыхал сексом, стрелял глазками направо и налево, кокетничал, флиртовал и соблазнял напропалую, сам ещё этого толком не осознавая. Для тебя главную опасность представляли не враги отца — хотя их, разумеется, тоже нельзя было сбрасывать со счетов, — а похотливые мужики, у которых от одного взгляда на тебя слюнки текли и коленки подгибались. Этого, по ходу, один только Йорки не замечал. Но я-то не слепой. Я, в конце концов, сам мужчина и по полной ощутил на себе мощь твоего сексуального излучения. Поэтому и охрану тебе так часто меняли — суровые на вид, брутальные парни тоже не железные, могли сорваться. И по этой же причине я сам регулярно уезжал, даже когда особой надобности не было, — от греха подальше.
— Вот только не надо судить обо всех по себе, — скулы Билла впервые после смерти отца едва заметно порозовели.
— Не хами, сладкий. — Дэвид несильно дёрнул его за волосы, как делал это всегда, когда был чем-то недоволен в его поведении. — Я-то как раз ждать умел. Хоть и видит Бог, как тяжело мне это давалось. Я берёг тебя для себя, малыш.
Билл уже почти задремал, когда Дэвид вдруг сказал:
— Я хочу свозить тебя куда-нибудь. Тебе надо отдохнуть после всех этих потрясений. Куда бы ты хотел, Билли?
— А давай слетаем в сентябре на Неделю моды в Нью-Йорк! — тут же оживился Билл.
— Она что, каждый месяц проходит?
— С чего ты взял? Только два раза в год: в сентябре для будущей весенней коллекции и в феврале — для осенней.
— Ты уверен?
— Ну конечно! Это же всем известно. Вот уж не думал, что в таких важных вопросах ты настолько тёмный, Дэйв. А что такое?
— Да так, ничего… — Дэвид задумчиво вертел в руках свою неизменную спутницу-змейку. Наконец он кивнул самому себе, будто в подтверждение каких-то собственных мыслей, и сделал молниеносное движение рукой. Змейка послушно обвилась вокруг его запястья и уставилась на Билла своими холодными рубиновыми глазками. Решение было принято. — Хорошо, будет тебе Неделя моды, мой хороший. Но впереди у тебя ещё больше месяца каникул.
— Давай тогда на Мальдивы.
— У тебя что по географии, милый? — Дэвид шутливо щёлкнул его по носу. — На Мальдивах в это время года настоящее пекло, туда под Рождество хорошо. Предлагаю на Бали.
Билл ничего против не имел.
***
Утром Дэвид поднялся ни свет ни заря и сразу же уехал в город. Весь день он провёл в телефонных переговорах, встречах с нужными людьми и анализе полученной информации, а вечером по возвращении в Эппендорф он впервые за всё это время не отправился первым делом к Биллу.
— Симона, это Дэвид. Открой, пожалуйста. Нам надо поговорить.
— Не о чем нам разговаривать!
— Ну, поскольку ты находишься в моём доме, — ухмыльнулся Дэвид, — то тебе всё же придётся выслушать меня.
— Что тебе надо? — в голосе Симоны звучал вызов, но дверь она, тем не менее, открыла, продолжая стоять на пороге.
— А весенняя Неделя моды в Нью-Йорке не в мае проходит, дорогая, — начал с места в карьер Дэвид. — Зато десятого мая в одном из тамошних клубов давал своё первое в Америке выступление некий Гордон Трюмпер.
— К чему ты клонишь, Дэвид? Обвинишь меня в супружеской неверности и осквернении чести друга? — насмешливо спросила Симона. — Вынуждена тебя разочаровать: Йорки прекрасно знал о моих романах на стороне, как и я о его. Мы с обоюдного согласия уже пять лет не жили, как муж и жена.
— Не проще ли было развестись? — Дэвид, не дождавшись приглашения, небрежно подвинул её и, помахивая змейкой, прошёл в комнату, где вольготно расположился на диване.
— А он мне ультиматум поставил. — Симона, испепеляя его взглядом, проследовала за ним и села напротив. — По условиям брачного контракта в случае развода я не получала ни цента. Он непременно хотел сохранить видимость нормальной семьи ради этого малолетнего блядёныша.
— Я и не сомневаюсь, что ты гуляла с согласия Йорга. — Змейка улеглась на запястье, и Дэвид вернулся к существу вопроса. — Он был тем ещё контрол-фриком — без его ведома даже муха над домом не пролетала. А раз сам Йорки был не против, то какое право обвинять тебя в неверности имею я?
— Вот именно, — ухмыльнулась вдова.
— Но я и не обвиняю тебя в оскорблении чести друга, дорогая. Я обвиняю тебя в убийстве мужа.
— Значит, раскопал-таки, да? — Симона, вмиг обмякшая и осунувшаяся, устало откинулась на спинку дивана; нервное напряжение и потрясение последних недель сильно вымотали её, а теперь, когда всё наконец подошло к своему логическому завершению, на неё вдруг навалилась дикая физическая усталость вперемешку с явным душевным облегчением. — Ну, расскажи тогда, как ты меня расколол. Ты ведь для этого пришёл, да? Ты же всю жизнь только к этому и стремился, чтобы блистать: умом, властью, богатством… ослепительными любовниками — ты всегда любил показать своё превосходство и пустить пыль в глаза.
— В этом плане мы с тобой весьма похожи, ты не находишь? — усмехнулся Дэвид, протягивая ей пачку с сигаретами. — Равно как и в том, что ради любви мы оба готовы на всё.
Они закурили.
— С Гордоном Трюмпером, рокером-неудачником из восточнонемецкой глубинки, ты познакомилась около года назад, — неспешно начал Дэвид. — То, что поначалу планировалось как приятная, ни к чему не обязывающая интрижка, стремительно переросло в сумасшествие. Ты влюбилась без памяти, потеряла голову — бывает, я… знаю, что это такое. Ты любишь Гордона, а Гордон — славу. Вот только никакими особыми талантами он не блещет, ни один лейбл не хочет брать его под контракт. У непризнанной рок-звезды депрессия, он постоянно порывается то покончить с собой, то порвать с тобой. Чтобы хоть как-то поднять его самооценку, ты организовала и оплатила ему выступление в Нью-Йорке, включая нанятую толпу неистовых фанатов. Гордон впервые за время вашего знакомства воспрянул духом. Вы провели незабываемую неделю в Нью-Йорке, у вас обоих появилась надежда: у тебя — на то, что теперь у вас всё наладится, у него — на то, что в Америке его наконец оценят. Но ты-то знала, какова цена его успеха, в буквальном денежном выражении. И готова была её заплатить. Вот только если несколько десятков тысяч ещё можно выпросить у мужа на «эксклюзивные туалеты из последней коллекции», то полноценное продюсирование певца с такими амбициями, как у Гордона, и его раскрутка в мировом масштабе требуют миллионов. Йорки никогда не ограничивал тебя в средствах, но всё же он исходил из того, что эти деньги ты будешь тратить на себя, а не на любовников. И когда твои и без того немалые запросы вдруг резко возросли на порядок, понятно, что он не мог ничего не заподозрить и не отказать тебе в этих деньгах. Пресловутая «лишняя тысяча», которую у него якобы никак было не выпросить, и в самом деле была лишней, дорогая. И ты в отчаянии решаешь убить мужа, чтобы на полученные в наследство деньги продвигать своего любовника. У меня есть достоверная информация о соглашении между тобой и Мартином Киршенбаумом из американской продюсерской компании «Черри Три» о начале его работы с Гордоном с первого сентября. Равно как и о предварительном первом взносе в размере пятисот тысяч долларов, который должен поступить на счёт Мартина уже в августе. И вот, когда ты осуществила свой замысел, оказалось, что всё было напрасно и что денег, ради которых всё это затевалось, тебе не вернуть. Ты узнала, что все твои планы рухнули из-за меня, и чтобы хоть как-то отомстить мне, ты решила очернить меня в глазах Билла.
Некоторое время они сидели и курили молча.
— И что дальше? — наконец подала голос Симона. — За дверью меня уже ждут легавые? Или ты решил вершить правосудие собственными силами?
— Ты уедешь, завтра же.
— Куда? — Симона смотрела на него с недоверием.
— Куда хочешь, но Германию и Билла ты покинешь навсегда. К матери, которая вечно «где-то в мире», он уже привык, твой отъезд не станет для него трагедией, тогда как с матерью-убийцей отца он вряд ли сможет смириться. На указанный тобой счёт каждый месяц будет поступать сумма, которой тебе должно хватить с лихвой, если жить скромно и не играть в продюсера. Мои люди уже вышли на исполнителей, и этой ночью они будут обезврежены, а других зацепок на тебя у полиции нет. Твоё счастье, что я первым это сделал: заказ организован и выполнен из рук вон плохо, опыта в подобных делах ни у тебя, ни у нанятых тобой молодчиков нет, полиция со дня на день сама бы вышла на вас. — Дэвид поднялся на ноги, давая понять, что разговор окончен. Уже стоя в дверях, он вдруг повернулся и тихо сказал: — Я делаю это ради Билла. И в благодарность за то, что… родила его.
***
Двенадцатого августа Дэвид с Биллом проснулись в дизайнерской спальне арендованной на месяц «Bvlgari Villa» на Бали от трели мобильного. Часы показывали шесть утра. Дэвид, беззвучно матерясь, взглянул на дисплей, быстро прошёл в ванную комнату и, прикрыв за собой дверь, нажал кнопку приёма вызова.
— Да, Пат.
Выслушав поздравительную оду в честь своего дня рождения, Дэвид сдержанно поблагодарил его и отключил телефон.
— Это кто был, Нуо? — у засони Билла сна не было ни в одном глазу. Дэвид нехотя кивнул.
— Угу, решил непременно первым меня поздравить.
— Он опоздал, — довольно ухмыльнулся Билл.
— В Германии, вообще-то, сейчас полночь и сегодняшний день только начался, — ехидно уточнил Дэвид, но, заметив, что Билл уже готов надуться, тут же подмигнул ему: — Зато твоё полуночное поздравление было не в пример круче.
Билл зарделся от удовольствия.
— А ты что, подслушивал?
Билл вопрос проигнорировал и с наигранным равнодушием спросил в ответ:
— У тебя с ним что-то было, да?
Дэвид болезненно поморщился.
— Билли, скажи, ты очень огорчишься, если узнаешь, что в мои тридцать пять лет ты у меня не первый?
— Нет, я очень огорчусь, если узнаю, что в твои тридцать пять лет я у тебя не последний.
Огорчать Билла Дэвид не собирался.
Продолжение, оно же начало истории.
@настроение:
@темы: Вторчество
-
-
30.06.2010 в 05:47Автор дико извиняется, что отвечает только сейчас, но это не его вина. Помню, около недели назад было такое дело, что дайри постоянно показывал мне новые комменты на "Друга семьи", но когда я заходила туда, всё время было пусто. Я списала на глюки, забила и забыла. Комменты увидела только сегодня
Спасибо за отзывы и терпение!
как мне кажется этот фик не совсем в твоем стиле.
Автору тоже так кажется
Скажу по секрету, что продолжение, оно же приквел, ещё больше не "мой" стиль, если сравнивать с моими предыдущими работами, но очень даже "мой", если исходить из моих личных предпочтений и того, как я бы хотела писать дальше)
Открыла доступ к приквелу) Буду очень рада, если поделитесь впечатлениями
-
-
08.05.2014 в 20:40-
-
11.05.2014 в 19:06Народная дайри-примета: стоит только выпасть на пару дней из интернета, как гарантированно появятся комменты
надо чаще выпадатьКаутлицы вообще тема суперская. Во всяком случае для меня.
Я уже давно не в фэндоме, и "Сагу" воспринимаю как оридж, но вынуждена признать: если бы не они, вернее, не ёбилли, я, наверное, и писать бы не начала, и на ПМЖ на дайри точно бы не перебралась.
Ситуация, когда взрослый и многоопытный мужчина воспитывает юного любовника под себя, не нова, но от этого не менее интересна.
Могущественный взрослый мужчина и йуный красивый мальчег - самый сильный кинк для меня
Приятно, когда твои кинки разделяют читатели