Indie-Slasher | Гомотекстуалист.
Produzent: La PIOVRA.
Пейринг: Йост/Билл, в ретроспективе: Кейм/Йост.
Рейтинг: R.
Жанр: AU.
Посвящается: очередному ёбиллею нашего вечно юного, вечно пьяного Муза. С Днём рождения, дорогой!
Первый тост: За Папу!
— Твою мать! — возглас Криса, полный самого неподдельного восхищения, прервал Дэвида на полуслове.
— А не отца? — по привычке съязвил тот, не особо пытаясь понять причину такого восторга. Мыслями он сейчас был далеко. Крис лишь присвистнул, игнорируя его подколку, и кивнул в направлении бара.
— Ты только глянь, какой экземпляр, а!
Дэйв проследил за взглядом друга. Вычислить, кто поверг его в такой экстаз, особого труда не составило: всё течёт, всё меняется, предпочтения Кейма — никогда.
— Да я не я буду, если не завалю его сейчас же, — не унимался Крис, продолжая жадно пожирать своё открытие глазами.
Дэвид в ответ лишь ухмыльнулся. Не то чтобы он не верил в эту самонадеянную похвальбу — Кейму, впрочем, как и самому Дэвиду, не отказывали, тем более здесь, в их собственном клубе, куда юные смазливые создания без гроша в кармане стекались толпами каждую ночь в надежде заиметь богатого покровителя или хотя бы просто приятно провести время за чужой счёт. Нет, ухмылка Дэвида предназначалась будущей добыче Кейма. Высокий атлетически сложённый блондин лет двадцати весьма напоминал самого Дэвида в соответствующем возрасте, разве что цветом волос не вышел. Дэйв до сих пор так и не смог понять: то ли Кейм выбирал своих последующих парней по его образу и подобию, то ли выбрал в своё время его по той простой причине, что он идеально вписывался в модельный ряд.
Парень вольготно развалился у барной стойки, откровенно демонстрируя своё, чего уж там греха таить, и вправду роскошное тело. Дэйв бы на такого и не посмотрел. Крис бы мимо такого не прошёл. Оно и к лучшему: если бы им не нравились противоположные типы парней, «право первого прослушивания», как они цинично называли это между собой, неизменно оставалось бы за Кеймом, а ему пришлось бы довольствоваться лишь остатками с барской постели. А так — никакой ревности и конкуренции.
— Видишь вон то восхитительное белокурое создание напротив тебя? — Кейм не терял времени даром и уже звонил бармену. — Пригласи-ка его ко мне.
Через минуту они уже наблюдали, как бармен что-то прошептал эффектному блондину на ухо, как у того удивлённо вытянулось лицо и тут же расплылось в улыбке. Парень с готовностью кивнул и с таким самодовольным видом, будто только что сорвал ва-банк, последовал за барменом на второй этаж.
«Что, милый, лестно небось осознавать, кто на тебя запал? Не обольщайся, это всего лишь на одну ночь. Да и то, если только очень повезёт».
Настроение у Дэвида было в высшей степени паршивое. И положение не мог исправить даже готовый на всё окружающий «цветник» — ему банально никого из них не хотелось. Кристиан вскоре, как и обещался, хорошенько оторвётся, а ему опять придётся в одиночестве глушить виски, лишь бы забыться.
— Удачной охоты, плейбой! — подмигнул Дэйву на прощание Крис, удаляясь в свою приват-комнату.
Едва за ним закрылась дверь, Дэвид впервые за весь вечер воспрянул духом: теперь Кейму будет явно не до него, а значит, можно не опасаться чрезмерного контроля и наконец осуществить план-максимум на сегодня — напиться. Всё складывалось как нельзя лучше.
Предвкушая довольно приятный вечер, Дэвид спустился в бар.
Алкогольно-никотиновый дурман быстро сделал своё дело, но для полного релакса всё-таки не хватало самой малости…
— Вы сегодня один? — менеджер клуба, как всегда, чутко уловивший его настроение, возник тут как тут.
— Как видишь, — усмехнулся продюсер.
— Тогда советую вам обратить внимание на группу, которая будет у нас сегодня выступать.
— На что именно: на саму музыку или на её исполнителей? — продолжал ухмыляться Йост, не отрываясь от танцпола — там, похоже, что-то не на шутку привлекло его внимание.
— Думаю, в данном конкретном случае имеет смысл и то, и другое, — ответил менеджер и, чуть погодя, добавил со значением: — Хотя я, вообще-то, имел в виду второе.
Дэвид сделал глубокую затяжку, пытаясь унять раздражение: наверняка Крис, обеспокоенный его затяжной хандрой, велел «позаботиться».
— Спасибо, Вальтер, — рассеянно ответил он, — но у меня на этот вечер несколько иные планы.
Проследив за взглядом Дэвида, менеджер понимающе улыбнулся и удалился так же незаметно, как и появился.
Мальчишка танцевал самозабвенно. Танцевал в одиночку, ловко увёртываясь от парней, слишком откровенно набивавшихся ему в партнёры. Вскоре вокруг него образовалось свободное пространство, и остальные парни уже не столько сами танцевали, сколько, подобно Дэвиду, заворожённо любовались новоявленной звездой вечера.
Длинные чёрные волосы, стройное гибкое тело, умопомрачительные ноги, тонкие черты лица, яркий умелый макияж — он бы легко мог сойти за девочку, за невероятно красивую девочку, — если бы не ультраузкие джинсы, недвусмысленно топорщившиеся в нужном месте, и стильная рубашка, тесно облегающая абсолютно плоскую мальчишескую грудь. Впрочем, было в нём что-то такое, выходящее на первый план настолько, что пол просто превращался во вторичный половой признак, незаметный и, собственно говоря, абсолютно неважный. Андрогин, олицетворение извечной человеческой тяги к совершенству и абсолютной гармонии. Инь и ян в одном флаконе. Дэвид запал бы на такого, даже если бы он и вправду оказался девушкой.
Мальчишке навскидку было явно меньше восемнадцати. Не то чтобы он имел право здесь находиться — в таком нежном возрасте ему был заказан вход даже в обычные ночные клубы, что уж говорить о гей-заведениях, — но «Аквариум» был в этом отношении особенным. Формально, бар и дискотека на первом этаже, хоть и принадлежали им с Крисом тоже, были самостоятельными заведениями и к клубу не относились. Собственно клуб занимал весь второй этаж и состоял исключительно из VIP-помещений с внутренними окнами во всю стену по периметру танцпола. Абсолютно непроницаемые снаружи, эти стеклянные стены прекрасно просматривались изнутри. В итоге, весь первый этаж с высоты второго был как на ладони, и посетители из своих номеров могли выбирать себе мальчиков, как в ином дорогом ресторане рыбу на ужин, чем час назад не преминул воспользоваться Крис. Попасть в бар мог кто угодно. Подняться на второй этаж могли лишь избранные — и те, кого избирали они.
Само название клуба, равно как и идея, лежащая в его основе, принадлежали Крису — креативный директор рекорд-лейбла «Юниверсал» творчески подходил не только к своей работе.
Дэвид уже окончательно потерял чувство времени, когда мальчишка, похоже, выдохся и направился к бару. Шлейфом за ним тут же потянулись особо самонадеянные парни, не терявшие надежды на знакомство.
— Обалденно танцуешь! — с искренним восхищением промолвил Дэвид, едва мальчишка поравнялся с ним у барной стойки, взмокший, как заезженный жеребёнок. Дэвид усмехнулся — ему нравился ход собственных мыслей.
— Вам правда понравилось? — сверкнул белозубой улыбкой мальчишка.
— Не то слово! Я могу тебя чем-нибудь угостить?
— Спасибо, не откажусь. Освежиться мне не помешало бы. Хотя душ был бы сейчас более кстати.
Дэйв мысленно присвистнул. Интересно, это всего лишь невинная подростковая непосредственность или вполне сознательная попытка откровенного флирта? А вот и проверим!
— Не вопрос! У меня здесь есть приват-комната с душевой, можешь воспользоваться, если хочешь.
Под откровенно-оценивающим взглядом Дэвида мальчишка вдруг смутился и замолк в растерянности — видно, до него только теперь дошла двусмысленность его небрежно брошенной фразы. В наше время, да ещё и в этом рассаднике распутства такая скромность была, мягко говоря, необычной. Значит, всё-таки первый вариант, отметил про себя Дэвид с удовлетворением — по правде говоря, в последнее время он уже порядком подустал от всех этих развязных малолеток с глазами бесстыжих хаслеров. Мальчишка медлил недолго — чистоплотность, вероятно, перевесила неловкость от двусмысленного предложения Дэйва, и он с наигранной подростковой бравадой ответил:
— С удовольствием!
«Ну, это само собой — удовольствие я тебе гарантирую, милый», — усмехнулся про себя Дэвид, но вслух предпочёл этого не говорить. Обычно это была одна из его любимых дежурных фраз, позволявших сразу задать нужное направление беседе. Но сейчас он чувствовал, что излишняя развязность может только навредить, — слишком уж отличался этот мальчик от обычного контингента, чтобы снимать его с помощью стандартных приёмов. Вон даже на «вы» к нему обращается.
Комплексов по поводу возраста — как и любых других, впрочем, — у Дэвида не наблюдалось. Он был мужчиной в самом расцвете сил — как любил подтрунивать над ним Крис, «по паспорту тебе тридцать пять, выглядишь на двадцать пять, а ведёшь себя так, будто тебе едва пятнадцать исполнилось», — так что почтительное мальчишеское выканье он сходу самоуверенно списал на хорошее воспитание, а не на возрастной барьер.
— Кстати, можно и на «ты». Неужели я так старо выгляжу?
— Нет, что ты! — окончательно смутился мальчишка. — Просто мы не знакомы, вот я и…
— Мы это наверстаем, милый. — Дэвид проворно спрыгнул со стула и протянул мальчишке руку: — Я Дэвид.
— Билл, — улыбнулся тот в ответ и мягко пожал протянутую ладонь.
«Шлейф», так и не дойдя до бара, разочарованно притормозил — с Йостом тягаться было бессмысленно, да и небезопасно. «Так-то, милые, — Дэвид потянул уголок рта в своей фирменной ядовитой ухмылке. — Этот мальчик вам не по члену».
— Ну что, пошли, Билл?
Мальчишка с готовностью кивнул, и они поднялись наверх в приват-комнату Дэйва.
Когда Билл, посвежевший и с обновлённым макияжем, вышел из ванной, Дэвид уже ждал его с напитками.
— Это тебе, — сказал он, протягивая один из бокалов мальчишке. — Извини, что заказал, не спросив тебя, но думаю, тебе понравится. За знакомство!
Билл весело отсалютовал в ответ, после чего осторожно пригубил коктейль, подержал во рту, пробуя на вкус, потом сделал ещё глоток.
— Ну как? — Дэвид с явным удовольствием наблюдал, как по лицу мальчишки разливается блаженство.
— Очень вкусно! И необычно. Никогда такого не пробовал.
— Неудивительно, — улыбнулся Дэвид. — Это особенный коктейль. Его нельзя заказать в баре. Им тебя могут угостить только здесь, и только владельцы заведения.
— Так ты, получается, хозяин этого клуба? — недоверчиво спросил Билл.
Дэвид кивнул.
— Держу его на пару с другом. Ты здесь часто бываешь?
— Сегодня впервые.
Было похоже на правду — такого Дэйв вряд ли пропустил бы, будь он завсегдатаем клуба.
То ли это коктейль так подействовал, то ли обаяние Дэвида, но очень скоро мальчишка окончательно расслабился и болтал уже без умолку, взахлёб. И вскоре Дэвид уже знал о нём, кажется, всё: и что в этом году Билл заканчивает гимназию и собирается стать модельером, и что дизайн своей рубашки, которая так понравилась Дэйву, он сам придумал. Надо же, первый, наверное, парень, повстречавшийся ему в этом клубе и не поведавший ему интимно о своей заветной мечте стать певцом или каким-нибудь танцором при поп-звезде, на худой конец. Забавно. По иронии судьбы, именно перед этим мальчиком перспективы в шоу-бизнесе открывались более чем заманчивые: с такими внешностью, пышущей сексуальностью и потрясающей пластикой голос был уже неважен. Профессиональный интерес продюсера к этому мальчику не уступал сексуальному.
Было уже за полночь, когда Билл, прежде чем окончательно умолкнуть, произнёс с восторгом:
— Ты такой классный, Дэйв, с тобой так интересно общаться!
Дэвид едва не расхохотался: за три часа бесперебойной трескотни этот уникум не дал ему шанса не то что перейти к более откровенным действиям, а даже слово вставить. Создавалось впечатление, что он пришёл сюда выговориться, а не приятно провести ночь. Впрочем, Дэвид не жаловался: мальчишеский щебет, вопреки ожиданиям, не нервировал, а странным образом расслаблял и поднимал настроение. Рядом с этим мальчиком Дэвид впервые за долгое время чувствовал себя живым, а оттого по-настоящему счастливым.
Билл тем временем встал и, чуть пошатываясь от выпитого — много ли ему надо? пятьдесят кило от силы, да и то, если только с макияжем, — подошёл к застеклённой стене и с интересом принялся разглядывать танцпол.
Дэвид понял, что другого шанса может и не быть, подошёл к Биллу и обнял его сзади. Мальчишка инстинктивно повёл плечами, но рук Дэйва не сбросил, лишь едва ощутимо напрягся и непривычно тихо сказал:
— Здесь так круто. Тебе нравится?
Опять пытаешься заговорить мне зубы, милый? Не выйдет — едва руки Дэвида сомкнулись на груди Билла, он уже знал, что не выпустит его, пока не добьётся своего.
— Мне ты нравишься, — прошептал Дэйв, легонько касаясь губами мочки уха Билла.
Не следовало бы, конечно, так торопить события — мальчишка ему и в самом деле очень нравился, причём не только внешне, а с такими он предпочитал растягивать удовольствие и поухаживать всласть, прежде чем перейти к главному, но… у него, чёрт побери, вот уже больше месяца никого не было. Да даже если бы и был… этот Билл ударил ему в голову похлеще виски. Дэвид с удивлением ловил себя на том, что, в кои-то веки, до умопомрачения хотел конкретного парня, а не просто снять напряжение. И вряд ли это можно было списать исключительно на длительное воздержание.
С этим мальчиком хотелось не просто провести приятную, ни к чему не обязывающую ночь. С ним хотелось встречаться по утрам за завтраком, намазывая масло на тосты под аккомпанемент его милой болтовни, — лучшее средство от утреннего похмелья. Впрочем, рядом с таким и похмелье-то не грозит — вопреки своим грандиозным планам, Дэвид за весь вечер с ним наедине едва допил один-единственный коктейль — не до того было: этот мальчик вызывал совсем иные желания вместо ставшего уже привычным напиться и забыться.
В умелых руках мальчишка плавился, как воск. Много ли ему надо? Такого достаточно зажать и неуклюже потискать пару минут в тёмном углу, что уж говорить об искусных ласках опытного мужчины. Теперь оставался финальный аккорд: мальчик должен был сам попросить — Дэйв получал особое удовольствие от этого. Пресыщенный вседоступностью и безотказностью, он со временем выработал для себя целый свод правил, чтобы стандартная и быстротечная игра не казалась такой уж пресной, — психологическая подоплёка секса заводила его гораздо больше, чем физиологическая. Для этого много не требовалось — достаточно было создать у мальчика иллюзию выбора. Момент был подходящий — тот уже нетерпеливо толкался ему в руку.
— Билли… — Дэвид чуть отстранился, придерживая его при этом за плечи. — Думаю, нам надо сейчас остановиться, если ты не готов пойти до конца. Слишком сильно ты меня заводишь, чтобы я мог контролировать себя.
Из мальчишки вырвался неприкрытый вздох разочарования. Не дав Биллу опомниться, Дэвид тут же хрипло спросил, пристально глядя ему в глаза:
— Мне продолжить?
Билл нетерпеливо кивнул.
— Спасибо, сладкий, — прошептал Дэйв ему на ухо, возобновляя свои изощрённые ласки. — Ты не будешь разочарован, это я тебе обещаю.
— Я знаю, — выдохнули ему в ответ, требовательно потираясь твёрдым о твёрдое.
— Всё в порядке? — встревожился полчаса спустя Дэйв, когда Билл, вздохнув, выскользнул из его объятий и начал торопливо одеваться.
— Угу. За исключением того, что мне, вообще-то, давным-давно надо было быть дома.
— Такие строгие родители?
— Типа того, — пробормотал Билл, прыгая на одной ноге и пытаясь попасть другой в узкую, как кишка, штанину.
Дэвид протянул ему стоевровую купюру.
— Это тебе. На такси.
— Не надо, у меня есть.
Это было забавно. И необычно: никто из его прежних мальчиков от денег и подарков никогда не отказывался. Даже те, которые сами прилично зарабатывали. И это… задевало.
— Вот что, Билли. Я привык заботиться о своих парнях. И если ты со мной, тебе придётся с этим смириться. — Прозвучало слишком резко и как-то… собственнически, что ли, поэтому Дэвид тут же добавил примирительно: — Ты ведь будешь моим парнем, м?
— А ты бы хотел? — лукаво прищурившись, спросил Билл.
— Угу, — в тон ему ответил Дэвид.
— Тогда буду.
— Тогда возьми, — улыбнулся Дэвид, протягивая ему вместе с деньгами визитку с приписанным от руки номером своего личного мобильного. Это тоже было частью игры: он никогда не просил номер телефона на первом свидании, просто давал свой, мол, захочешь — сам позвонишь. Он ничем не рисковал — ещё ни разу не было, чтоб не позвонили.
Билл не глядя запихнул деньги и карточку в карман джинсов, торопливо поблагодарил и уже на бегу неуклюже схватил свою сумку, из которой тут же посыпалась косметика и прочая мелочь. Тихонько чертыхнувшись, он принялся быстро собирать всё обратно, а закончив, чмокнул Дэйва на прощание и выпорхнул из комнаты.
После ухода Билла Дэвид ещё некоторое время расслабленно курил, потом, не вставая с дивана, лениво потянулся за джинсами на полу, заметив краем глаза под креслом напротив какой-то маленький белый прямоугольник. При иных обстоятельствах недобросовестная уборщица, попав под горячую руку, вполне могла бы лишиться работы. Но в тот момент настроение у Дэйва было слишком благодушное, чтобы закатывать скандал из-за такого пустяка. Он оделся, подошёл к креслу и поднял бумажку, чтобы самому выбросить в мусорную корзину, машинально перевернул её, да так и застыл на месте.
С маленькой потрёпанной фотографии ему улыбался Билл. В обнимку с мужчиной. И мужчина этот был ему хорошо знаком.
Надо было, не мешкая, поговорить с Крисом.
Любимый мальчик большого босса, как называли Дэвида за глаза в «Юниверсал», давно уже не был мальчиком, тем более мальчиком Криса, но взрослеть отказывался категорически. Из-за врождённого разгильдяйства (Крис обычно употреблял более грубое и точное слово) он постоянно встревал во всевозможные переделки, но благодаря протекции Кейма его это мало волновало: всевластный креативный директор «Юниверсал» заботился о своём бывшем. Ещё на заре их отношений пятнадцать лет тому назад Кейм был с ним предельно откровенен: «Не хочу, чтобы ты питал иллюзии, Дэйв, — мы вряд ли состаримся вместе, но я хочу, чтобы ты знал: ты всегда можешь рассчитывать на меня. Условие только одно, мальчик: если мы расстанемся по моей инициативе, я сделаю всё возможное, чтобы наилучшим образом устроить твою дальнейшую судьбу. Если же ты сам надумаешь уйти или крутить с кем-то за моей спиной и я об этом узнаю — а я узнаю, уж можешь быть уверен! — я тебя просто-напросто сгною».
Слишком хорошо знал Дэвид своего покровителя, чтобы усомниться в его словах хоть на йоту. За все семь лет, что они были вместе, он не позволил себе не то что сходить, а даже посмотреть налево. Кейм был его первым и вплоть до угасания их отношений — единственным мужчиной.
Впрочем, жаловаться Дэвиду было не на что. Кейм сделал его звездой, помогал и поддерживал во всём и, чего уж там греха таить, был превосходным любовником, так что искать «добавки» на стороне не было никакой необходимости. И даже Крисова чрезмерная жёсткость и тяга к всестороннему контролю, которые иногда так бесили Дэйва в юности, обернулись для него в конечном итоге благом, не дав ему на пике популярности удариться во все тяжкие и потерять почву под ногами.
Со временем на смену страсти пришли простая человеческая привязанность и настоящая мужская дружба. Не имевший по вполне понятным причинам собственных детей, Кейм продолжал опекать своего непутёвого любимца и на склоне лет — теперь уже отеческой заботой. Крис отдавал ему самые перспективные проекты, под которые, в свою очередь, выделялись баснословные средства и привлекались лучшие специалисты, так что к тридцати пяти годам Дэвид, не особо напрягаясь, успел сделать блестящую карьеру в немецком шоу-бизнесе и считался одним из самых влиятельных продюсеров Европы. Всем было известно, что проекты, которые курирует Дэйв Йост, обречены на успех. И юные смазливые дарования, метившие в звёзды, днём осаждали здание «Юниверсал», а вечером — «Аквариума», готовые на всё ради благосклонности культового продюсера. Продюсер этим с удовольствием пользовался.
Всё в жизни Дэвида складывалось как нельзя лучше. Вернее, сложилось, потому что сам он с некоторых пор с пугающей ясностью понимал, что жизнь — настоящая жизнь! — осталась позади, а впереди — только рутина и повтор по сотому разу того, что уже было. Менялись лишь декорации, а герои, сюжет и сам спектакль оставались неизменными. Жизнь потеряла смысл. «Кризис среднего возраста, пройдёт», — посмеивался жизнелюб Крис.
Дэвиду же было не до смеха. В последнее время его всё чаще одолевала тоска, такая сильная, что выть хотелось. Спроси, о чём тосковал, и сам, наверное, не ответил бы. И он не отказывался ни от одного приглашения, не пропускал ни одной вечеринки: там было хорошо, там можно было напиться. Ну, не до чёртиков, конечно, — Кейм по-прежнему не спускал с него глаз, — но хотя бы расслабиться и забыться на отдельно взятый вечер.
Телефон Криса не отвечал. Вальтер сообщил, что он вместе со своим сегодняшним избранником давным-давно уехал. Плохо дело. Если Кейм вместо быстрого перепиха в клубе повёз парня к себе домой, значит, на эту ночь у него грандиозные планы и поговорить с ним удастся не раньше утра. Но терпеть было невмоготу, и Дэвид, едва дождавшись рассвета, отправился в Харвестехуде, где жил Кристиан. На его роскошной вилле с огромным садом и бассейном Дэйв всегда был желанным гостем. Вернее полноправным хозяином: Кейм выделил ему гостевые комнаты с отдельным входом и ключи от дома с разрешением приезжать и оставаться у него в любое время. Дэвид с удовольствием пользовался предложением по выходным, но обзаводиться собственным домом наотрез отказывался — слишком много забот и хлопот — и продолжал жить в своём холостяцком лофте в десяти минутах езды от студии.
Дэвид постоял в нерешительности у двери Крисовой спальни, прислушиваясь. В комнате было тихо. Тогда он, на правах старого привилегированного друга, осторожно приоткрыл дверь и заглянул внутрь. В открывшемся проёме из вороха скомканных простыней торчали волосатые ноги Криса, переплетённые с гладко выбритыми загорелыми ногами давешнего юнца. Оба безмятежно спали. Закрыв дверь, Дэвид отправился на кухню. Ждать оставалось недолго. Кристиан был ярко выраженным «жаворонком» и весьма деятельной натурой, и Дэвид из собственного опыта знал, что какой бы разнузданной ни выдалась у того ночка, вставал он всегда очень рано.
— О, ты тоже уже проснулся, плейбой? — не прошло и получаса, как на пороге кухни возник бодрый Кристиан в одном набедренном полотенце — явно только что из душа. — Доброе утро!
— Я бы так не сказал…
— Что такой мрачный? — Крис привычным жестом взъерошил ему волосы. — Неужели тебе в кои-то веки не дали?
— В том-то и проблема, что дал, — процедил сквозь зубы Дэйв.
— Может, скажешь наконец, что стряслось? — безошибочно почуяв настроение своего любимца, Крис быстро сменил свой игривый тон.
— Затем, собственно, и приехал… Крис, у меня, кажется, крупные неприятности — я трахнул сына Йорга Каулица.
Он очень надеялся, что Кейм лишь рассмеётся в ответ и ляпнет что-нибудь типа: «Тебя поздравить или посочувствовать?» И дикое напряжение, в котором он пребывал всю ночь, спадёт само собой, а потом Крис, как всегда, что-нибудь придумает, и он ещё долго будет удивляться, что это на него тогда нашло, чтобы раздуть из мухи слона.
Но по тому, как Кейм выхватил у него из рук бутылку с минералкой, сделал большой жадный глоток и тихо спросил, пристально глядя ему в глаза: «Того самого?! Ты уверен?», он понял, что дело даже серьёзнее, чем он предполагал.
— В чём? В том, что трахнул? — попробовал кисло пошутить Дэйв. — Абсолютно!
— В том, что это его сын! — рявкнул в ответ Крис. — В твоей сноровке у меня, знаешь ли, сомнений нет.
Дэвид рассказал ему про фотографию.
— Я потом для верности ещё и с Пелькой связался. Его люди всё проверили и подтвердили, что это его сын.
— И сын этот, надо полагать, несовершеннолетний, — Кейм скорее констатировал факт, чем спрашивал.
— Угу, — уныло подтвердил Дэйв.
Крис чертыхнулся.
— Где дело-то было?
— В клубе, где ж ещё.
Кейм разразился отборной бранью, и его можно было понять: Дэвид не только нажил себе опасного врага, но и поставил под удар клуб.
Йорг Каулиц, за тридцать лет проделавший путь от простого шофёра до преуспевающего владельца крупной транспортной компании «Jörg Kaulitz & Sohn Spedition», на склоне лет ударился в политику и баллотировался в депутаты Бундестага от Христианско-Демократического Союза по избирательному округу №21 Гамбург-Аймсбюттель. В основу своей предвыборной кампании он положил лозунг «Возвращение к истокам», который подразумевал непримиримую борьбу за чистоту нравов, укрепление морали и возврат к традиционным семейным ценностям. И всё бы ничего — подобный набор ценностей в той или иной мере присутствовал в программе любого кандидата, — да только если у других это было ничего не значащим популизмом, то Каулиц был настроен более чем серьёзно, имея на то личные причины. Благодаря стараниям его политических оппонентов, все знали, что Йорга пятнадцать лет тому назад бросила жена, ушедшая к какому-то неудавшемуся рокеру, с которым так и жила по сей день в гражданском браке где-то в восточнонемецкой глубинке. При разводе Йорг сумел отвоевать права на воспитание сына. Красноречия будущему политику уже тогда было не занимать: ему удалось настолько убедительно расписать перед судом степень морального падения жены, что её лишили родительских прав.
В предвыборной гонке Йорг уверенно лидировал со значительным отрывом от ближайших конкурентов: невероятно харизматичный обаятельный «парень из народа», собственными силами выбившийся в люди, пользовался огромным успехом среди старшего поколения — политически самой активной части избирателей, с ностальгией ратовавших за «возвращение к истокам».
Выпустив пар, Крис быстро взял себя в руки и уже спокойным деловитым голосом сказал:
— Вот что, Дэйв, постарайся не появляться в ближайшее время в клубе. А заодно предупреди секьюрити на входе, чтоб не пускали его туда. Сомневаюсь, что он побежит жаловаться папочке на мудака, который «поматросил и бросил». Да и сам папаша, узнай о случившемся, вряд ли станет поднимать шум — такой отпрыск ярому борцу за нравственность голосов не прибавит. Глядишь, всё как-нибудь и утрясётся.
Дэвид некоторое время помолчал, собираясь с духом.
— Крис, у него моя визитка.
Кейм не раз предупреждал его, чтобы он не разбрасывался своими контактными данными направо и налево, но мальчишеские глаза, восторженно загорающиеся от одного вида его регалий, очень льстили самолюбию и были слишком сильным искушением.
Кейм грязно выругался.
— Ты мне лучше скажи, чем ты думал… если вообще думал, прежде чем лезть очередному малолетке в штаны.
— Да откуда ж я знал?! — взорвался Дэвид. — Мы, представь себе, с родителями не знакомились и благословения не спрашивали, прежде чем перейти к делу.
— Не отвечай на звонки! — жёстко отрезал Кейм и добавил с издёвкой: — Я понимаю, тебя не так просто забыть, но как-нибудь перебьётся.
— Его тоже.
— Что? — не понял Кейм.
— Непросто забыть, — негромко сказал Йост.
— И ты тоже… перебьёшься, — лаконично припечатал Кейм.
Второй тост: За Билла!
Билл позвонил после обеда.
— Почему ты мне не сказал? — тут же набросился на него Дэйв. — Ты успел рассказать мне всю историю со дня сотворения мира. Всё, кроме главного.
— Что я должен был сказать?
Дэвид предпочёл ограничиться красноречивым молчанием — по вызову в голосе Билла было ясно, что тот прекрасно всё понял.
— И это что-то изменило бы?
— Это изменило бы всё!
— Вот поэтому и не сказал, — с обезоруживающей прямотой ответил Билл. Логично. Возразить на это было нечего. И Дэвид взвился ещё больше.
— Ладно, я понимаю: на меня тебе было наплевать, я для тебя чужой, просто удачно подвернулся под руку. Но об отце ты мог подумать?
— Не поверишь, но именно о нём я и думал, — рассмеялся Билл. Злорадно? Или просто показалось?
И тут Дэвида осенило.
— То есть всё это ты затеял исключительно для того, чтобы насолить ему, да? Это у тебя такая изощрённая форма протеста, да?
Злое сопение в трубку было более чем исчерпывающим ответом.
— Отлично, Билли! Тогда нам не о чем больше разговаривать. Мы с тобой получили, что хотели, отец твой — что заслужил, и на этом поставим точку.
— Дэйв, ну хоть ты-то не капай мне на мозги, а? Мне и без того уже так влетело.
Дэвид великолепно умел справляться с претензиями, требованиями и даже угрозами — жизнь в шоу-бизнесе расслабляться не позволяла. Но он был абсолютно беспомощен перед слабостью и беззащитностью.
— От отца? — вопрос вырвался непроизвольно и прозвучал более сочувственно, чем следовало бы.
— Угу.
— То есть он знает, где ты был этой ночью?
— Нет. Достаточно того, что меня не было там, где я должен был быть. Дома то есть.
И прежде чем Дэвид нашёлся, что на это ответить, Билл промолвил, тихо-тихо:
— Дэйв, знал бы ты, как мне сейчас фигово… Можно, я к тебе приеду?
Как уже говорилось, Дэвид был беспомощен перед слабостью.
С чистым умытым лицом без следа макияжа, с аккуратно собранными в хвост волосами, в простых джинсах и футболке, он ничем не напоминал давешнюю клубную диву. И всё же это был Билл. В своём естественном виде он разительно смахивал на Йорга, лучезарно улыбавшегося избирателям с каждого второго биллборда в Аймсбюттеле, — теперь Дэвиду это было понятно и без экспертного мнения начальника службы безопасности.
— Дэйв, ты не думай… — виновато затараторил мальчишка с порога. — Не всё вчера было назло отцу. То есть в клуб я пошёл и в самом деле, лишь бы отомстить ему. Но то, что было после… в общем, я сделал это не назло, а потому что сам хотел.
— Ну хоть на этом спасибо, — буркнул Дэвид.
— Ты очень злишься?
— Разве на тебя можно злиться, тем более очень?
Дэвид с удивлением поймал себя на том, что это была правда. Вот вроде надо бы всыпать мальчишке как следует, да что там говорить, даже на порог не пускать, а он едва скрывает радость от встречи с ним.
— Ну, не знаю… — с несчастной миной ответил Билл. — Отец вон взбесился, значит, можно, наверное…
— Что ж он так взъелся-то на тебя, из-за одного прогулянного вечера?
— Просто для него этот вечер очень важен был. Вчера у нас дома снимали следующий выпуск «Политической кухни». Мы должны были участвовать в полном составе: он, я, Верена, ну, мачеха моя, — он хотел блеснуть перед избирателями своим идеальным семейством. А я смылся и всю малину ему обломал.
Кажется, Йорга Каулица можно было понять. Упомянутая Биллом «Кухня» на ZDF представляла собой смесь кулинарного и политического ток-шоу: кандидаты в депутаты на глазах телезрителей готовили ужин из любимых блюд, а потом за столом в кругу семьи обсуждали с ведущим основные положения своей предвыборной программы. Передача пользовалась бешеной популярностью и транслировалась в прайм-тайм — участие в ней было мечтой любого политика.
— Ну и зачем ты это сделал, позволь спросить?
— А так ему и надо!
— Он первый начал! — поддразнил Дэвид в ответ на этот железный детский аргумент.
— Именно! — с нескрываемой злостью в голосе подтвердил Билл.
— Чем же он так провинился-то?
— Наотрез отказался оплатить мне курсы.
— Какие ещё курсы?
— Кройки и шитья.
Дэвид едва не прыснул — абсурдность ситуации поражала.
— Ну, это, конечно, очень важная причина.
— Представь себе! — в голосе мальчишки засквозила неприкрытая обида. — Я же говорил тебе, что хочу стать модельером. И ему говорил.
— А он?
— А он и слышать об этом не хочет, — вздохнул Билл. — Он спит и видит меня своим преемником, во главе его обожаемой компании. После окончания гимназии у меня одна дорога — в университет, логистику изучать.
— Нда…
— Вот именно.
Некоторое время они молчали. И вправду, что тут скажешь?
— На этих курсах что, свет клином сошёлся? — нарушил тишину Дэвид. — В жизни не поверю, что во всём Гамбурге не найдётся с десяток других. Вот поднакопишь денег…
— В том-то и дело, что не найдётся. Эти особенные — их проводит Академия моды и дизайна, там будет давать мастер-класс сама Нова Майерхенрих. Они потому и дорогие такие. На обычные я бы уж и сам как-нибудь наскрёб из собственных карманных денег. К тому же, лучшего выпускника зачислят вне конкурса на первый курс Академии с последующим правом на бесплатное обучение. Для меня это единственный шанс — этот козёл уже предупредил меня, что никакую иную учёбу, кроме логистики, он мне оплачивать не будет.
«Пап, я гитару хочу…»
«И думать не смей! Тебе не гитара нужна, а приличное образование и нормальная надёжная работа».
Как знать, если бы его собственный отец не был так категорически против его занятий музыкой, возможно, его мечта сбылась бы гораздо раньше. А если бы ему не повстречался Крис, поверивший в него и протянувший руку помощи, скорее всего, вообще ничего бы не было. И работал бы он сейчас слесарем в какой-нибудь «солидной гамбургской судоверфи», как мечтал в своё время отец.
— Я могу оплатить тебе эти курсы… — Дэвид и сам не понял, как эти слова сорвались с его языка.
Билл неверяще уставился на него во все глаза, но тут же сник.
— Спасибо, Дэвид, но это уже не имеет значения — последний день для записи был вчера, я потому и психанул так. К тому же, там больше не осталось свободных мест — я спрашивал.
Дэвид улыбнулся. Как тесен Гамбург!
— Нова — любимый дизайнер и хорошая приятельница моего друга. Думаю, если он поговорит с ней, она согласится сделать исключение и принять ещё одного ученика. Когда начинаются занятия?
— В понедельник, послезавтра то есть. Дэвид… — в голосе Билла было столько всего: отчаяния, надежды и недоверия одновременно, — ты… ты правда можешь это сделать для меня?
Казалось, от этих курсов зависела вся его жизнь. В своей детской вере в чудо он был настолько трогателен, что у Дэвида сжало горло, и он сумел лишь скупо кивнуть в ответ.
— Я верну! Я обязательно когда-нибудь верну тебе эти деньги! — с запалом воскликнул Билл и добавил, несколько неуверенно: — Ну или отработаю.
— Интересно, как? — мальчишка в этом своём порыве был так умильно-забавен, что Дэвид просто не смог удержаться от подколки.
— Ну уж точно не так, как подумал ты! — вспыхнул Билл. — Могу тебе что-нибудь сшить, к примеру. Или хотя бы зашить.
Да, мальчику палец в рот не клади. Дэвид инстинктивно прижал плечом дырку под мышкой. Антикварную «Джимми Хендрикс», по правде говоря, пора было выбросить ещё лет десять назад, но эта футболка была ему особенно дорога как память: первая вещь, купленная на первый гонорар.
— Хотя то, что подумал ты, тоже не такой уж плохой вариант, — с деланной небрежностью добавил Билл, старательно высматривая что-то в окне.
— Билл…
— Да я понял уже, что этот козёл мне не только карьеру испортит, но и личную жизнь тоже.
Дэвид не счёл нужным отвечать.
Дэвид впервые пожалел, что все эти годы упорно игнорировал попытки Криса привить ему хороший вкус и заставить сменить наконец застиранные футболки и поношенные джинсы на элегантные рубашки и костюмы от Новы Майерхенрих. Лишённый в своё время — сначала строгим отцом, а потом и «целевой аудиторией» — возможности носить то, что хочется, он теперь навёрстывал упущенное в своей взрослой самостоятельной жизни.
На дресс-код любимому протеже Кейма было наплевать. Собственно, это и было его дресс-кодом: весь его облик должен был буквально вопить о том, что «Мне можно. Вам нельзя, а мне можно. Я слишком крут, чтобы носить крутые вещи». Это был statement. Впрочем, та же Нова однажды сказала про него, что на нём даже застиранные футболки смотрятся круче, чем на иных эксклюзивные вещи из последней коллекции.
Послушай Дэйв Криса, теперь он мог бы сам попросить об одолжении Майерхенрих. «Я поговорю с Новой» наверняка произвело бы на Билла ещё большее впечатление, чем «Мой друг поговорит с ней». Теперь оставалась самая «малость» — поговорить, собственно, с самим другом.
— Крис… Мальчишка он славный. И талантливый. Надо бы помочь парню…
— Даже не хочу уточнять, какими именно талантами он покорил тебя.
— Спать я с ним не буду, не волнуйся. А просто дружить нам даже ты на пару с господином депутатом не запретите.
— Ты веришь в «просто дружбу» между мужчинами? — хмыкнул Кейм.
— Ну мы же с тобой дружим.
— Милый мой, мы с тобой дружим после, а не вместо.
— Ну и мы с ним… после.
— Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Дэйв. И запомни: если ты оступишься, я тебе руку не протяну. И никто не протянет.
Дэйв мысленно улыбнулся: если Крис начинал ворчать и брюзжать, это было хорошим знаком. Это было завуалированным согласием. В случае если тот был действительно против, в ответ всегда звучало короткое и ёмкое «нет».
Кристиан потянулся к телефону. Дэвид тут же тактично вышел на террасу, предусмотрительно оставив дверь приоткрытой.
— Нова, дорогая, здравствуй, — заворковал Крис. — Да знаю, знаю, что совсем тебя забросил, вспоминаю лишь, когда нужно что-то. Вот как сейчас… Нет, не мой мальчик — этот мне во внуки годится. Знаешь, раньше просили за друзей своих друзей, а теперь просят за мальчиков своих мальчиков. Помнишь Дэйва Йоста, роскошного красавца, которого ты всё мечтала заполучить в топ-модели для своих показов, а я не соглашался — боялся, что отобьёшь у меня парня? Ну вот, это его протеже… и просто славный и, главное, талантливый мальчишка. Надо бы помочь парню… Разумеется, дорогая, я с тобой абсолютно согласен: ни о каких поблажках не может быть и речи. Я всего лишь прошу сделать исключение и принять его на курсы, а дальше уж всё будет зависеть от него самого… Да даже не знаю, как… Могу расплатиться Дэвидом — этот стервец, как дорогое вино: с годами лишь хорошеет и пьянит сильнее. Спасибо, дорогая, ты прелесть! Ты единственная женщина, рядом с которой я сожалею о том, что гей.
Крис был в своём репертуаре: шутил, острил и юморил, сыпал комплиментами и безбожно льстил — при желании и необходимости он мог обаять не только мужчин.
— Спасибо, Дэвид! Ты мой самый лучший друг! И единственный, к тому же.
— И, может быть, даже первый? — лукаво прищурился Дэвид.
— И первый, — зарделся Билл.
«Политическая кухня» с Йоргом Каулицем, несмотря ни на что, в эфир вышла. Йорг с Вереной, своей второй женой, споро нарезали овощи, будто в четыре руки на пианино играли. Движения точные, отработанные до автоматизма, как будто они вот уже лет двадцать совместно готовят так ужин каждый вечер.
— Ммм, — профессионально стонал в микрофон Томас Готтшальк, ведущий программы, — какой божественный аромат, какой восхитительный вкус! Где вы так изумительно готовить научились?
— Жизнь заставила, — простодушно развёл руками Каулиц-старший. — Остался один с ребёнком на руках. Помощи ждать было неоткуда. Пришлось выкручиваться: днём работал, по вечерам учился, по выходным обдумывал бизнес-план своей будущей фирмы, по ночам стирал, убирал, готовил. В общем, ничего особенного — женщины меня поймут, — лукавая заговорщическая улыбка в камеру. — И я их понимаю, — продолжал задушевно Йорг. — Я прекрасно, на собственном опыте, узнал, с какими проблемами сталкивается в своей повседневной жизни обычная женщина, поэтому одним из главных пунктов моей предвыборной программы является…
— Вот какой депутат нам нужен! — с жаром воскликнула Изабелль, простоватая деревенская девушка — домработница Дэвида. — Правда, господин Йост? Обязательно буду за него голосовать.
— Милая, где тут у нас соль?
— Сейчас передам, дорогой.
Образцово-показательные отношения, которыми не стыдно похвастаться перед миллионной аудиторией избирателей. Живое воплощение пропагандируемых Йоргом «вечных ценностей». Для полной семейной идиллии не хватало одного.
— А ваш сын разве не составит нам компанию? — спросил Готтшальк, когда все уже садились за стол.
Ни один мускул не дрогнул на лице политика.
— Наш сын — обычный ребёнок и должен оставаться таковым, невзирая на мою деятельность. Ему вся эта медиашумиха ни к чему. Поэтому мы с супругой (нежный взгляд на Верену, милая улыбка в ответ — ни дать ни взять влюблённые голубки) приняли решение не задействовать его в этих съёмках.
Прошёл месяц.
Как всегда, время с Биллом пролетело мгновенно — на часах уже было одиннадцать вечера. Расставаться не хотелось совершенно — в последнее время они виделись нечасто: близились выпускные экзамены, и Билл не вылезал из учебников, — но спровадить мальчишку домой как можно быстрее было просто необходимо. От греха подальше. До совершеннолетия Билла оставалось ещё целых четыре месяца, и с каждой встречей Дэвиду было всё сложнее сдерживаться с ним. Тем более что и сам мальчишка после памятной ночи в клубе имел весьма точное представление о том, чего его лишают, и, обуреваемый гормонами, то и дело норовил спровоцировать любимого на кое-что посущественнее невинного петтинга.
— А тебе, случайно, домой не пора? — спросил Дэвид, когда Билл, с недвусмысленными намерениями елозивший у него на коленях, уже покушался на пряжку его ремня.
— Не-а.
— Что так вдруг? — насторожился Дэвид и шлёпнул по наглой мальчишеской лапке. Памятуя о комендантском часе, введённом Йоргом для сына, он не хотел, чтобы у Билла из-за него потом возникли неприятности.
— А я из дома ушёл.
Дэвид поперхнулся пивом.
— Куда?!
— Ну, если ты меня не приютишь, то тогда, наверное, на вокзал. Или в парк. Куда там обычно в бомжи уходят?
Потрясённый Дэвид выжидающе уставился на Билла.
— Я завалил итоговую контрольную по физике, — неохотно начал тот. — Бушидо — ну, физик наш — тут же настучал отцу. А тот разбираться не стал, быстро нашёл причину: у меня занятия на курсах три раза в неделю, вот он и заявился в Академию и сказал, что запрещает мне посещать курсы, потому что они идут в ущерб моей учёбе в школе.
— А это, конечно, не так, — поддел Дэвид.
— Не так! — огрызнулся Билл. — Я не утверждаю, что написал на «отлично», но и на «неуд» моя работа тоже не тянет.
— Билл, я, когда устраивал тебя на эти курсы, не думал, что ты станешь наплевательски относиться к остальным занятиям.
— Дэвид, я и вправду учу! — голос Билла звенел от злости. — Я ни на один предмет не трачу столько времени, сил и нервов, как на эту грёбаную физику!
— Тогда в чём проблема?
— В Бушидо. Он ко мне… неравнодушен.
Дэвид напрягся.
— С чего ты взял? — Вопрос, конечно, был риторический: в случае с Биллом следовало бы скорее удивиться, если бы кто-то оставался к нему равнодушным, чем наоборот.
— Он с самого начала учебного года, как только пришёл к нам, проходу мне не даёт. То и дело норовит оставить меня после уроков или затащить к себе в кабинет, чтобы «помочь разобраться с темой». Когда рядом нет свидетелей, отпускает в мой адрес похабные шуточки. И постоянно набивается мне в репетиторы под предлогом, что я не успеваю и иначе не сдам экзамен. А когда я отказался от его услуг, он начал валить меня при каждом удобном случае. В моём классе физика теперь самый любимый предмет: никаких прогулов, полный аншлаг. Собственно, все теперь ходят не на физику, а на меня с Бушидо, как в кино — очень уж им нравится смотреть, как он меня изводит. Тем более что их-то он практически и не спрашивает — некогда, он мной занят. Если раньше меня травили только пацаны, то теперь и девки подключились, потому что всё своё внимание красавчик-физик уделяет мне, а на них даже и не смотрит.
— Ты отцу говорил?
— А толку? Он и слышать ничего не хочет. Сказал, что я просто наговариваю на учителя, лишь бы ничего не учить и оправдать своё разгильдяйство. И что если бы я не одевался в школу, как распоследняя блядь, и вёл себя поскромнее, то никто бы ко мне и не приставал. И что если я не улучшу свои оценки до конца месяца, то он примет предложение Бушидо и наймёт мне его в репетиторы. А вообще-то, — добавил Билл, зло уставившись в невидимую точку на стене, — это всё отговорки. На самом деле мой папаша просто не хочет связываться с Ферчичи. Он скорее предпочтёт, чтобы этот арабский жеребец трахнул меня в школьной уборной, чем его политические оппоненты обвинили его в неполиткорректности к иммигрантам.
— Бред какой-то! — возмутился Дэвид. — Неужели на него нельзя найти управу? Пойди к директору!
— Наивный ты, Дэвид, — цинично усмехнулся Билл. — Бенцнер тем более ничего предпринимать не станет — по той же причине. У нас гимназия элитная, все преподаватели — немцы, из иммигрантов — одни уборщицы. Руководство школы уже не раз критиковали, что они якобы занимаются расовой дискриминацией. Директор до последнего боролся, говорил, что у него нет вакансий, а никого из существующих преподавателей он уволить не может, лишь бы впустить новую кровь. А в прошлом году старик Хоффманн ушёл на пенсию, и ему уже нечем было крыть. Пришлось взять на его место Ферчичи. И если Бенцнер сейчас попробует что-нибудь вякнуть против Бушидо, это будет расценено как попытка убрать под благовидным предлогом неугодного.
Дэвид устало потёр виски.
— Хорошо, Билли, я разберусь с ним сам. Но ты должен обещать мне одну вещь.
— Что угодно! — воскликнул Билл. — Только угомони этого козла, иначе аттестата мне не видать.
— Ты будешь добросовестнее относиться к занятиям, чтобы не давать ему ни малейшего повода.
Билл помрачнел и ничего не ответил.
— Ну, как хочешь, — небрежно бросил Дэвид и направился к холодильнику. — Пить что-нибудь будешь?
— Тебе физика в жизни очень помогает? — ехидно поинтересовался мальчишка вдогонку, не желая так просто сдаваться.
— Билли, аттестат с дипломом нужны для того, чтобы доказать глупым людям, что ты умный, — послышался из кухни назидательный голос Дэвида. Помнится, эта Крисова поговорка его здорово раздражала, когда тот настоял-таки на том, чтобы Дэйв получил высшее психологическое образование.
— Ладно, я согласен, — вздохнул Билл, поняв, что Дэвида ему не переспорить. — Но тоже с условием — ты будешь помогать мне делать уроки.
— Так чем закончился визит отца в Академию? — проигнорировал ультиматум Дэвид.
— Как будто ты не понял. Нова очень сожалела, но сказала, что ничего не может сделать, потому что я несовершеннолетний и они вынуждены считаться с моим отцом.
— И в знак протеста ты ушёл из дому, — подвёл итог Дэвид, а про себя подумал, что Йорг ещё отделался «малой кровью»: учитывая недавний эксцесс с клубом, последствия такого стрёмного решения для него могли оказаться гораздо более плачевными.
— Нет, не поэтому.
— То есть это ещё не всё? — От нехорошего предчувствия у Дэвида по спине пробежал неприятный холодок.
Билл кивнул.
Спровоцировать Бушидо оказалось плёвым делом: физик вообще отличался крутым вспыльчивым нравом, за что и получил своё прозвище, а Билла, так вовсе ненавидел и только и ждал случая придраться к нему.
— Вильгельм!
— Билл, — отсутствующим голосом поправил Билл.
— Вильгельм, — как ни в чём не бывало повторил Ферчичи. — Не спи на уроке, ночью спать надо было.
— Я ночью не могу — у меня мужчина очень страстный.
«Вот так, господин депутат. Раз уж ты окончательно похерил мою мечту, то, думаю, будет справедливо сделать то же самое и с твоей». Под улюлюканье придурочных одноклассников он молча собрал свои вещи и нарочито медленно, с достоинством, двинулся к выходу.
— Иди! — бросил ему вдогонку учитель. — И без… мужчины, — Бушидо на миг запнулся, будто выплюнул это слово, — не появляйся.
— Он потом, конечно, не преминул ещё и с отцом связаться — мне уже Верена звонила. Тот вне себя от ярости. Я не могу теперь появляться дома, он меня убьёт.
— Билл… ты понимаешь, во что ты впутал меня?
— Не волнуйся так, о тебе никто ничего не знает, — тут же ощетинился Билл. — И не узнает, если не хочешь. Просто ты обещал заботиться обо мне… Или это только на такси распространяется?
— Не только, — ответил уязвлённый Дэвид. — Обещал — значит буду. Собравшись с духом, он взял мобилку и набрал названный Биллом номер.
— Здравствуйте, господин Каулиц. Меня зовут Дэвид Йост. Я… друг вашего сына. Я бы хотел встретиться с вами.
Третий тост: За Ёбилли! Читаем стоя и до дна! 
Пейринг: Йост/Билл, в ретроспективе: Кейм/Йост.
Рейтинг: R.
Жанр: AU.
Посвящается: очередному ёбиллею нашего вечно юного, вечно пьяного Муза. С Днём рождения, дорогой!
Первый тост: За Папу!
— Твою мать! — возглас Криса, полный самого неподдельного восхищения, прервал Дэвида на полуслове. — А не отца? — по привычке съязвил тот, не особо пытаясь понять причину такого восторга. Мыслями он сейчас был далеко. Крис лишь присвистнул, игнорируя его подколку, и кивнул в направлении бара.
— Ты только глянь, какой экземпляр, а!
Дэйв проследил за взглядом друга. Вычислить, кто поверг его в такой экстаз, особого труда не составило: всё течёт, всё меняется, предпочтения Кейма — никогда.
— Да я не я буду, если не завалю его сейчас же, — не унимался Крис, продолжая жадно пожирать своё открытие глазами.
Дэвид в ответ лишь ухмыльнулся. Не то чтобы он не верил в эту самонадеянную похвальбу — Кейму, впрочем, как и самому Дэвиду, не отказывали, тем более здесь, в их собственном клубе, куда юные смазливые создания без гроша в кармане стекались толпами каждую ночь в надежде заиметь богатого покровителя или хотя бы просто приятно провести время за чужой счёт. Нет, ухмылка Дэвида предназначалась будущей добыче Кейма. Высокий атлетически сложённый блондин лет двадцати весьма напоминал самого Дэвида в соответствующем возрасте, разве что цветом волос не вышел. Дэйв до сих пор так и не смог понять: то ли Кейм выбирал своих последующих парней по его образу и подобию, то ли выбрал в своё время его по той простой причине, что он идеально вписывался в модельный ряд.
Парень вольготно развалился у барной стойки, откровенно демонстрируя своё, чего уж там греха таить, и вправду роскошное тело. Дэйв бы на такого и не посмотрел. Крис бы мимо такого не прошёл. Оно и к лучшему: если бы им не нравились противоположные типы парней, «право первого прослушивания», как они цинично называли это между собой, неизменно оставалось бы за Кеймом, а ему пришлось бы довольствоваться лишь остатками с барской постели. А так — никакой ревности и конкуренции.
— Видишь вон то восхитительное белокурое создание напротив тебя? — Кейм не терял времени даром и уже звонил бармену. — Пригласи-ка его ко мне.
Через минуту они уже наблюдали, как бармен что-то прошептал эффектному блондину на ухо, как у того удивлённо вытянулось лицо и тут же расплылось в улыбке. Парень с готовностью кивнул и с таким самодовольным видом, будто только что сорвал ва-банк, последовал за барменом на второй этаж.
«Что, милый, лестно небось осознавать, кто на тебя запал? Не обольщайся, это всего лишь на одну ночь. Да и то, если только очень повезёт».
Настроение у Дэвида было в высшей степени паршивое. И положение не мог исправить даже готовый на всё окружающий «цветник» — ему банально никого из них не хотелось. Кристиан вскоре, как и обещался, хорошенько оторвётся, а ему опять придётся в одиночестве глушить виски, лишь бы забыться.
— Удачной охоты, плейбой! — подмигнул Дэйву на прощание Крис, удаляясь в свою приват-комнату.
Едва за ним закрылась дверь, Дэвид впервые за весь вечер воспрянул духом: теперь Кейму будет явно не до него, а значит, можно не опасаться чрезмерного контроля и наконец осуществить план-максимум на сегодня — напиться. Всё складывалось как нельзя лучше.
Предвкушая довольно приятный вечер, Дэвид спустился в бар.
***
Алкогольно-никотиновый дурман быстро сделал своё дело, но для полного релакса всё-таки не хватало самой малости…
— Вы сегодня один? — менеджер клуба, как всегда, чутко уловивший его настроение, возник тут как тут.
— Как видишь, — усмехнулся продюсер.
— Тогда советую вам обратить внимание на группу, которая будет у нас сегодня выступать.
— На что именно: на саму музыку или на её исполнителей? — продолжал ухмыляться Йост, не отрываясь от танцпола — там, похоже, что-то не на шутку привлекло его внимание.
— Думаю, в данном конкретном случае имеет смысл и то, и другое, — ответил менеджер и, чуть погодя, добавил со значением: — Хотя я, вообще-то, имел в виду второе.
Дэвид сделал глубокую затяжку, пытаясь унять раздражение: наверняка Крис, обеспокоенный его затяжной хандрой, велел «позаботиться».
— Спасибо, Вальтер, — рассеянно ответил он, — но у меня на этот вечер несколько иные планы.
Проследив за взглядом Дэвида, менеджер понимающе улыбнулся и удалился так же незаметно, как и появился.
Мальчишка танцевал самозабвенно. Танцевал в одиночку, ловко увёртываясь от парней, слишком откровенно набивавшихся ему в партнёры. Вскоре вокруг него образовалось свободное пространство, и остальные парни уже не столько сами танцевали, сколько, подобно Дэвиду, заворожённо любовались новоявленной звездой вечера.
Длинные чёрные волосы, стройное гибкое тело, умопомрачительные ноги, тонкие черты лица, яркий умелый макияж — он бы легко мог сойти за девочку, за невероятно красивую девочку, — если бы не ультраузкие джинсы, недвусмысленно топорщившиеся в нужном месте, и стильная рубашка, тесно облегающая абсолютно плоскую мальчишескую грудь. Впрочем, было в нём что-то такое, выходящее на первый план настолько, что пол просто превращался во вторичный половой признак, незаметный и, собственно говоря, абсолютно неважный. Андрогин, олицетворение извечной человеческой тяги к совершенству и абсолютной гармонии. Инь и ян в одном флаконе. Дэвид запал бы на такого, даже если бы он и вправду оказался девушкой.
Мальчишке навскидку было явно меньше восемнадцати. Не то чтобы он имел право здесь находиться — в таком нежном возрасте ему был заказан вход даже в обычные ночные клубы, что уж говорить о гей-заведениях, — но «Аквариум» был в этом отношении особенным. Формально, бар и дискотека на первом этаже, хоть и принадлежали им с Крисом тоже, были самостоятельными заведениями и к клубу не относились. Собственно клуб занимал весь второй этаж и состоял исключительно из VIP-помещений с внутренними окнами во всю стену по периметру танцпола. Абсолютно непроницаемые снаружи, эти стеклянные стены прекрасно просматривались изнутри. В итоге, весь первый этаж с высоты второго был как на ладони, и посетители из своих номеров могли выбирать себе мальчиков, как в ином дорогом ресторане рыбу на ужин, чем час назад не преминул воспользоваться Крис. Попасть в бар мог кто угодно. Подняться на второй этаж могли лишь избранные — и те, кого избирали они.
Само название клуба, равно как и идея, лежащая в его основе, принадлежали Крису — креативный директор рекорд-лейбла «Юниверсал» творчески подходил не только к своей работе.
Дэвид уже окончательно потерял чувство времени, когда мальчишка, похоже, выдохся и направился к бару. Шлейфом за ним тут же потянулись особо самонадеянные парни, не терявшие надежды на знакомство.
— Обалденно танцуешь! — с искренним восхищением промолвил Дэвид, едва мальчишка поравнялся с ним у барной стойки, взмокший, как заезженный жеребёнок. Дэвид усмехнулся — ему нравился ход собственных мыслей.
— Вам правда понравилось? — сверкнул белозубой улыбкой мальчишка.
— Не то слово! Я могу тебя чем-нибудь угостить?
— Спасибо, не откажусь. Освежиться мне не помешало бы. Хотя душ был бы сейчас более кстати.
Дэйв мысленно присвистнул. Интересно, это всего лишь невинная подростковая непосредственность или вполне сознательная попытка откровенного флирта? А вот и проверим!
— Не вопрос! У меня здесь есть приват-комната с душевой, можешь воспользоваться, если хочешь.
Под откровенно-оценивающим взглядом Дэвида мальчишка вдруг смутился и замолк в растерянности — видно, до него только теперь дошла двусмысленность его небрежно брошенной фразы. В наше время, да ещё и в этом рассаднике распутства такая скромность была, мягко говоря, необычной. Значит, всё-таки первый вариант, отметил про себя Дэвид с удовлетворением — по правде говоря, в последнее время он уже порядком подустал от всех этих развязных малолеток с глазами бесстыжих хаслеров. Мальчишка медлил недолго — чистоплотность, вероятно, перевесила неловкость от двусмысленного предложения Дэйва, и он с наигранной подростковой бравадой ответил:
— С удовольствием!
«Ну, это само собой — удовольствие я тебе гарантирую, милый», — усмехнулся про себя Дэвид, но вслух предпочёл этого не говорить. Обычно это была одна из его любимых дежурных фраз, позволявших сразу задать нужное направление беседе. Но сейчас он чувствовал, что излишняя развязность может только навредить, — слишком уж отличался этот мальчик от обычного контингента, чтобы снимать его с помощью стандартных приёмов. Вон даже на «вы» к нему обращается.
Комплексов по поводу возраста — как и любых других, впрочем, — у Дэвида не наблюдалось. Он был мужчиной в самом расцвете сил — как любил подтрунивать над ним Крис, «по паспорту тебе тридцать пять, выглядишь на двадцать пять, а ведёшь себя так, будто тебе едва пятнадцать исполнилось», — так что почтительное мальчишеское выканье он сходу самоуверенно списал на хорошее воспитание, а не на возрастной барьер.
— Кстати, можно и на «ты». Неужели я так старо выгляжу?
— Нет, что ты! — окончательно смутился мальчишка. — Просто мы не знакомы, вот я и…
— Мы это наверстаем, милый. — Дэвид проворно спрыгнул со стула и протянул мальчишке руку: — Я Дэвид.
— Билл, — улыбнулся тот в ответ и мягко пожал протянутую ладонь.
«Шлейф», так и не дойдя до бара, разочарованно притормозил — с Йостом тягаться было бессмысленно, да и небезопасно. «Так-то, милые, — Дэвид потянул уголок рта в своей фирменной ядовитой ухмылке. — Этот мальчик вам не по члену».
— Ну что, пошли, Билл?
Мальчишка с готовностью кивнул, и они поднялись наверх в приват-комнату Дэйва.
Когда Билл, посвежевший и с обновлённым макияжем, вышел из ванной, Дэвид уже ждал его с напитками.
— Это тебе, — сказал он, протягивая один из бокалов мальчишке. — Извини, что заказал, не спросив тебя, но думаю, тебе понравится. За знакомство!
Билл весело отсалютовал в ответ, после чего осторожно пригубил коктейль, подержал во рту, пробуя на вкус, потом сделал ещё глоток.
— Ну как? — Дэвид с явным удовольствием наблюдал, как по лицу мальчишки разливается блаженство.
— Очень вкусно! И необычно. Никогда такого не пробовал.
— Неудивительно, — улыбнулся Дэвид. — Это особенный коктейль. Его нельзя заказать в баре. Им тебя могут угостить только здесь, и только владельцы заведения.
— Так ты, получается, хозяин этого клуба? — недоверчиво спросил Билл.
Дэвид кивнул.
— Держу его на пару с другом. Ты здесь часто бываешь?
— Сегодня впервые.
Было похоже на правду — такого Дэйв вряд ли пропустил бы, будь он завсегдатаем клуба.
То ли это коктейль так подействовал, то ли обаяние Дэвида, но очень скоро мальчишка окончательно расслабился и болтал уже без умолку, взахлёб. И вскоре Дэвид уже знал о нём, кажется, всё: и что в этом году Билл заканчивает гимназию и собирается стать модельером, и что дизайн своей рубашки, которая так понравилась Дэйву, он сам придумал. Надо же, первый, наверное, парень, повстречавшийся ему в этом клубе и не поведавший ему интимно о своей заветной мечте стать певцом или каким-нибудь танцором при поп-звезде, на худой конец. Забавно. По иронии судьбы, именно перед этим мальчиком перспективы в шоу-бизнесе открывались более чем заманчивые: с такими внешностью, пышущей сексуальностью и потрясающей пластикой голос был уже неважен. Профессиональный интерес продюсера к этому мальчику не уступал сексуальному.
Было уже за полночь, когда Билл, прежде чем окончательно умолкнуть, произнёс с восторгом:
— Ты такой классный, Дэйв, с тобой так интересно общаться!
Дэвид едва не расхохотался: за три часа бесперебойной трескотни этот уникум не дал ему шанса не то что перейти к более откровенным действиям, а даже слово вставить. Создавалось впечатление, что он пришёл сюда выговориться, а не приятно провести ночь. Впрочем, Дэвид не жаловался: мальчишеский щебет, вопреки ожиданиям, не нервировал, а странным образом расслаблял и поднимал настроение. Рядом с этим мальчиком Дэвид впервые за долгое время чувствовал себя живым, а оттого по-настоящему счастливым.
Билл тем временем встал и, чуть пошатываясь от выпитого — много ли ему надо? пятьдесят кило от силы, да и то, если только с макияжем, — подошёл к застеклённой стене и с интересом принялся разглядывать танцпол.
Дэвид понял, что другого шанса может и не быть, подошёл к Биллу и обнял его сзади. Мальчишка инстинктивно повёл плечами, но рук Дэйва не сбросил, лишь едва ощутимо напрягся и непривычно тихо сказал:
— Здесь так круто. Тебе нравится?
Опять пытаешься заговорить мне зубы, милый? Не выйдет — едва руки Дэвида сомкнулись на груди Билла, он уже знал, что не выпустит его, пока не добьётся своего.
— Мне ты нравишься, — прошептал Дэйв, легонько касаясь губами мочки уха Билла.
Не следовало бы, конечно, так торопить события — мальчишка ему и в самом деле очень нравился, причём не только внешне, а с такими он предпочитал растягивать удовольствие и поухаживать всласть, прежде чем перейти к главному, но… у него, чёрт побери, вот уже больше месяца никого не было. Да даже если бы и был… этот Билл ударил ему в голову похлеще виски. Дэвид с удивлением ловил себя на том, что, в кои-то веки, до умопомрачения хотел конкретного парня, а не просто снять напряжение. И вряд ли это можно было списать исключительно на длительное воздержание.
С этим мальчиком хотелось не просто провести приятную, ни к чему не обязывающую ночь. С ним хотелось встречаться по утрам за завтраком, намазывая масло на тосты под аккомпанемент его милой болтовни, — лучшее средство от утреннего похмелья. Впрочем, рядом с таким и похмелье-то не грозит — вопреки своим грандиозным планам, Дэвид за весь вечер с ним наедине едва допил один-единственный коктейль — не до того было: этот мальчик вызывал совсем иные желания вместо ставшего уже привычным напиться и забыться.
В умелых руках мальчишка плавился, как воск. Много ли ему надо? Такого достаточно зажать и неуклюже потискать пару минут в тёмном углу, что уж говорить об искусных ласках опытного мужчины. Теперь оставался финальный аккорд: мальчик должен был сам попросить — Дэйв получал особое удовольствие от этого. Пресыщенный вседоступностью и безотказностью, он со временем выработал для себя целый свод правил, чтобы стандартная и быстротечная игра не казалась такой уж пресной, — психологическая подоплёка секса заводила его гораздо больше, чем физиологическая. Для этого много не требовалось — достаточно было создать у мальчика иллюзию выбора. Момент был подходящий — тот уже нетерпеливо толкался ему в руку.
— Билли… — Дэвид чуть отстранился, придерживая его при этом за плечи. — Думаю, нам надо сейчас остановиться, если ты не готов пойти до конца. Слишком сильно ты меня заводишь, чтобы я мог контролировать себя.
Из мальчишки вырвался неприкрытый вздох разочарования. Не дав Биллу опомниться, Дэвид тут же хрипло спросил, пристально глядя ему в глаза:
— Мне продолжить?
Билл нетерпеливо кивнул.
— Спасибо, сладкий, — прошептал Дэйв ему на ухо, возобновляя свои изощрённые ласки. — Ты не будешь разочарован, это я тебе обещаю.
— Я знаю, — выдохнули ему в ответ, требовательно потираясь твёрдым о твёрдое.
— Всё в порядке? — встревожился полчаса спустя Дэйв, когда Билл, вздохнув, выскользнул из его объятий и начал торопливо одеваться.
— Угу. За исключением того, что мне, вообще-то, давным-давно надо было быть дома.
— Такие строгие родители?
— Типа того, — пробормотал Билл, прыгая на одной ноге и пытаясь попасть другой в узкую, как кишка, штанину.
Дэвид протянул ему стоевровую купюру.
— Это тебе. На такси.
— Не надо, у меня есть.
Это было забавно. И необычно: никто из его прежних мальчиков от денег и подарков никогда не отказывался. Даже те, которые сами прилично зарабатывали. И это… задевало.
— Вот что, Билли. Я привык заботиться о своих парнях. И если ты со мной, тебе придётся с этим смириться. — Прозвучало слишком резко и как-то… собственнически, что ли, поэтому Дэвид тут же добавил примирительно: — Ты ведь будешь моим парнем, м?
— А ты бы хотел? — лукаво прищурившись, спросил Билл.
— Угу, — в тон ему ответил Дэвид.
— Тогда буду.
— Тогда возьми, — улыбнулся Дэвид, протягивая ему вместе с деньгами визитку с приписанным от руки номером своего личного мобильного. Это тоже было частью игры: он никогда не просил номер телефона на первом свидании, просто давал свой, мол, захочешь — сам позвонишь. Он ничем не рисковал — ещё ни разу не было, чтоб не позвонили.
Билл не глядя запихнул деньги и карточку в карман джинсов, торопливо поблагодарил и уже на бегу неуклюже схватил свою сумку, из которой тут же посыпалась косметика и прочая мелочь. Тихонько чертыхнувшись, он принялся быстро собирать всё обратно, а закончив, чмокнул Дэйва на прощание и выпорхнул из комнаты.
После ухода Билла Дэвид ещё некоторое время расслабленно курил, потом, не вставая с дивана, лениво потянулся за джинсами на полу, заметив краем глаза под креслом напротив какой-то маленький белый прямоугольник. При иных обстоятельствах недобросовестная уборщица, попав под горячую руку, вполне могла бы лишиться работы. Но в тот момент настроение у Дэйва было слишком благодушное, чтобы закатывать скандал из-за такого пустяка. Он оделся, подошёл к креслу и поднял бумажку, чтобы самому выбросить в мусорную корзину, машинально перевернул её, да так и застыл на месте.
С маленькой потрёпанной фотографии ему улыбался Билл. В обнимку с мужчиной. И мужчина этот был ему хорошо знаком.
***
Надо было, не мешкая, поговорить с Крисом.
Любимый мальчик большого босса, как называли Дэвида за глаза в «Юниверсал», давно уже не был мальчиком, тем более мальчиком Криса, но взрослеть отказывался категорически. Из-за врождённого разгильдяйства (Крис обычно употреблял более грубое и точное слово) он постоянно встревал во всевозможные переделки, но благодаря протекции Кейма его это мало волновало: всевластный креативный директор «Юниверсал» заботился о своём бывшем. Ещё на заре их отношений пятнадцать лет тому назад Кейм был с ним предельно откровенен: «Не хочу, чтобы ты питал иллюзии, Дэйв, — мы вряд ли состаримся вместе, но я хочу, чтобы ты знал: ты всегда можешь рассчитывать на меня. Условие только одно, мальчик: если мы расстанемся по моей инициативе, я сделаю всё возможное, чтобы наилучшим образом устроить твою дальнейшую судьбу. Если же ты сам надумаешь уйти или крутить с кем-то за моей спиной и я об этом узнаю — а я узнаю, уж можешь быть уверен! — я тебя просто-напросто сгною».
Слишком хорошо знал Дэвид своего покровителя, чтобы усомниться в его словах хоть на йоту. За все семь лет, что они были вместе, он не позволил себе не то что сходить, а даже посмотреть налево. Кейм был его первым и вплоть до угасания их отношений — единственным мужчиной.
Впрочем, жаловаться Дэвиду было не на что. Кейм сделал его звездой, помогал и поддерживал во всём и, чего уж там греха таить, был превосходным любовником, так что искать «добавки» на стороне не было никакой необходимости. И даже Крисова чрезмерная жёсткость и тяга к всестороннему контролю, которые иногда так бесили Дэйва в юности, обернулись для него в конечном итоге благом, не дав ему на пике популярности удариться во все тяжкие и потерять почву под ногами.
Со временем на смену страсти пришли простая человеческая привязанность и настоящая мужская дружба. Не имевший по вполне понятным причинам собственных детей, Кейм продолжал опекать своего непутёвого любимца и на склоне лет — теперь уже отеческой заботой. Крис отдавал ему самые перспективные проекты, под которые, в свою очередь, выделялись баснословные средства и привлекались лучшие специалисты, так что к тридцати пяти годам Дэвид, не особо напрягаясь, успел сделать блестящую карьеру в немецком шоу-бизнесе и считался одним из самых влиятельных продюсеров Европы. Всем было известно, что проекты, которые курирует Дэйв Йост, обречены на успех. И юные смазливые дарования, метившие в звёзды, днём осаждали здание «Юниверсал», а вечером — «Аквариума», готовые на всё ради благосклонности культового продюсера. Продюсер этим с удовольствием пользовался.
Всё в жизни Дэвида складывалось как нельзя лучше. Вернее, сложилось, потому что сам он с некоторых пор с пугающей ясностью понимал, что жизнь — настоящая жизнь! — осталась позади, а впереди — только рутина и повтор по сотому разу того, что уже было. Менялись лишь декорации, а герои, сюжет и сам спектакль оставались неизменными. Жизнь потеряла смысл. «Кризис среднего возраста, пройдёт», — посмеивался жизнелюб Крис.
Дэвиду же было не до смеха. В последнее время его всё чаще одолевала тоска, такая сильная, что выть хотелось. Спроси, о чём тосковал, и сам, наверное, не ответил бы. И он не отказывался ни от одного приглашения, не пропускал ни одной вечеринки: там было хорошо, там можно было напиться. Ну, не до чёртиков, конечно, — Кейм по-прежнему не спускал с него глаз, — но хотя бы расслабиться и забыться на отдельно взятый вечер.
Телефон Криса не отвечал. Вальтер сообщил, что он вместе со своим сегодняшним избранником давным-давно уехал. Плохо дело. Если Кейм вместо быстрого перепиха в клубе повёз парня к себе домой, значит, на эту ночь у него грандиозные планы и поговорить с ним удастся не раньше утра. Но терпеть было невмоготу, и Дэвид, едва дождавшись рассвета, отправился в Харвестехуде, где жил Кристиан. На его роскошной вилле с огромным садом и бассейном Дэйв всегда был желанным гостем. Вернее полноправным хозяином: Кейм выделил ему гостевые комнаты с отдельным входом и ключи от дома с разрешением приезжать и оставаться у него в любое время. Дэвид с удовольствием пользовался предложением по выходным, но обзаводиться собственным домом наотрез отказывался — слишком много забот и хлопот — и продолжал жить в своём холостяцком лофте в десяти минутах езды от студии.
Дэвид постоял в нерешительности у двери Крисовой спальни, прислушиваясь. В комнате было тихо. Тогда он, на правах старого привилегированного друга, осторожно приоткрыл дверь и заглянул внутрь. В открывшемся проёме из вороха скомканных простыней торчали волосатые ноги Криса, переплетённые с гладко выбритыми загорелыми ногами давешнего юнца. Оба безмятежно спали. Закрыв дверь, Дэвид отправился на кухню. Ждать оставалось недолго. Кристиан был ярко выраженным «жаворонком» и весьма деятельной натурой, и Дэвид из собственного опыта знал, что какой бы разнузданной ни выдалась у того ночка, вставал он всегда очень рано.
— О, ты тоже уже проснулся, плейбой? — не прошло и получаса, как на пороге кухни возник бодрый Кристиан в одном набедренном полотенце — явно только что из душа. — Доброе утро!
— Я бы так не сказал…
— Что такой мрачный? — Крис привычным жестом взъерошил ему волосы. — Неужели тебе в кои-то веки не дали?
— В том-то и проблема, что дал, — процедил сквозь зубы Дэйв.
— Может, скажешь наконец, что стряслось? — безошибочно почуяв настроение своего любимца, Крис быстро сменил свой игривый тон.
— Затем, собственно, и приехал… Крис, у меня, кажется, крупные неприятности — я трахнул сына Йорга Каулица.
Он очень надеялся, что Кейм лишь рассмеётся в ответ и ляпнет что-нибудь типа: «Тебя поздравить или посочувствовать?» И дикое напряжение, в котором он пребывал всю ночь, спадёт само собой, а потом Крис, как всегда, что-нибудь придумает, и он ещё долго будет удивляться, что это на него тогда нашло, чтобы раздуть из мухи слона.
Но по тому, как Кейм выхватил у него из рук бутылку с минералкой, сделал большой жадный глоток и тихо спросил, пристально глядя ему в глаза: «Того самого?! Ты уверен?», он понял, что дело даже серьёзнее, чем он предполагал.
— В чём? В том, что трахнул? — попробовал кисло пошутить Дэйв. — Абсолютно!
— В том, что это его сын! — рявкнул в ответ Крис. — В твоей сноровке у меня, знаешь ли, сомнений нет.
Дэвид рассказал ему про фотографию.
— Я потом для верности ещё и с Пелькой связался. Его люди всё проверили и подтвердили, что это его сын.
— И сын этот, надо полагать, несовершеннолетний, — Кейм скорее констатировал факт, чем спрашивал.
— Угу, — уныло подтвердил Дэйв.
Крис чертыхнулся.
— Где дело-то было?
— В клубе, где ж ещё.
Кейм разразился отборной бранью, и его можно было понять: Дэвид не только нажил себе опасного врага, но и поставил под удар клуб.
Йорг Каулиц, за тридцать лет проделавший путь от простого шофёра до преуспевающего владельца крупной транспортной компании «Jörg Kaulitz & Sohn Spedition», на склоне лет ударился в политику и баллотировался в депутаты Бундестага от Христианско-Демократического Союза по избирательному округу №21 Гамбург-Аймсбюттель. В основу своей предвыборной кампании он положил лозунг «Возвращение к истокам», который подразумевал непримиримую борьбу за чистоту нравов, укрепление морали и возврат к традиционным семейным ценностям. И всё бы ничего — подобный набор ценностей в той или иной мере присутствовал в программе любого кандидата, — да только если у других это было ничего не значащим популизмом, то Каулиц был настроен более чем серьёзно, имея на то личные причины. Благодаря стараниям его политических оппонентов, все знали, что Йорга пятнадцать лет тому назад бросила жена, ушедшая к какому-то неудавшемуся рокеру, с которым так и жила по сей день в гражданском браке где-то в восточнонемецкой глубинке. При разводе Йорг сумел отвоевать права на воспитание сына. Красноречия будущему политику уже тогда было не занимать: ему удалось настолько убедительно расписать перед судом степень морального падения жены, что её лишили родительских прав.
В предвыборной гонке Йорг уверенно лидировал со значительным отрывом от ближайших конкурентов: невероятно харизматичный обаятельный «парень из народа», собственными силами выбившийся в люди, пользовался огромным успехом среди старшего поколения — политически самой активной части избирателей, с ностальгией ратовавших за «возвращение к истокам».
Выпустив пар, Крис быстро взял себя в руки и уже спокойным деловитым голосом сказал:
— Вот что, Дэйв, постарайся не появляться в ближайшее время в клубе. А заодно предупреди секьюрити на входе, чтоб не пускали его туда. Сомневаюсь, что он побежит жаловаться папочке на мудака, который «поматросил и бросил». Да и сам папаша, узнай о случившемся, вряд ли станет поднимать шум — такой отпрыск ярому борцу за нравственность голосов не прибавит. Глядишь, всё как-нибудь и утрясётся.
Дэвид некоторое время помолчал, собираясь с духом.
— Крис, у него моя визитка.
Кейм не раз предупреждал его, чтобы он не разбрасывался своими контактными данными направо и налево, но мальчишеские глаза, восторженно загорающиеся от одного вида его регалий, очень льстили самолюбию и были слишком сильным искушением.
Кейм грязно выругался.
— Ты мне лучше скажи, чем ты думал… если вообще думал, прежде чем лезть очередному малолетке в штаны.
— Да откуда ж я знал?! — взорвался Дэвид. — Мы, представь себе, с родителями не знакомились и благословения не спрашивали, прежде чем перейти к делу.
— Не отвечай на звонки! — жёстко отрезал Кейм и добавил с издёвкой: — Я понимаю, тебя не так просто забыть, но как-нибудь перебьётся.
— Его тоже.
— Что? — не понял Кейм.
— Непросто забыть, — негромко сказал Йост.
— И ты тоже… перебьёшься, — лаконично припечатал Кейм.
Второй тост: За Билла!
***
Билл позвонил после обеда.
— Почему ты мне не сказал? — тут же набросился на него Дэйв. — Ты успел рассказать мне всю историю со дня сотворения мира. Всё, кроме главного.
— Что я должен был сказать?
Дэвид предпочёл ограничиться красноречивым молчанием — по вызову в голосе Билла было ясно, что тот прекрасно всё понял.
— И это что-то изменило бы?
— Это изменило бы всё!
— Вот поэтому и не сказал, — с обезоруживающей прямотой ответил Билл. Логично. Возразить на это было нечего. И Дэвид взвился ещё больше.
— Ладно, я понимаю: на меня тебе было наплевать, я для тебя чужой, просто удачно подвернулся под руку. Но об отце ты мог подумать?
— Не поверишь, но именно о нём я и думал, — рассмеялся Билл. Злорадно? Или просто показалось?
И тут Дэвида осенило.
— То есть всё это ты затеял исключительно для того, чтобы насолить ему, да? Это у тебя такая изощрённая форма протеста, да?
Злое сопение в трубку было более чем исчерпывающим ответом.
— Отлично, Билли! Тогда нам не о чем больше разговаривать. Мы с тобой получили, что хотели, отец твой — что заслужил, и на этом поставим точку.
— Дэйв, ну хоть ты-то не капай мне на мозги, а? Мне и без того уже так влетело.
Дэвид великолепно умел справляться с претензиями, требованиями и даже угрозами — жизнь в шоу-бизнесе расслабляться не позволяла. Но он был абсолютно беспомощен перед слабостью и беззащитностью.
— От отца? — вопрос вырвался непроизвольно и прозвучал более сочувственно, чем следовало бы.
— Угу.
— То есть он знает, где ты был этой ночью?
— Нет. Достаточно того, что меня не было там, где я должен был быть. Дома то есть.
И прежде чем Дэвид нашёлся, что на это ответить, Билл промолвил, тихо-тихо:
— Дэйв, знал бы ты, как мне сейчас фигово… Можно, я к тебе приеду?
Как уже говорилось, Дэвид был беспомощен перед слабостью.
***
С чистым умытым лицом без следа макияжа, с аккуратно собранными в хвост волосами, в простых джинсах и футболке, он ничем не напоминал давешнюю клубную диву. И всё же это был Билл. В своём естественном виде он разительно смахивал на Йорга, лучезарно улыбавшегося избирателям с каждого второго биллборда в Аймсбюттеле, — теперь Дэвиду это было понятно и без экспертного мнения начальника службы безопасности.
— Дэйв, ты не думай… — виновато затараторил мальчишка с порога. — Не всё вчера было назло отцу. То есть в клуб я пошёл и в самом деле, лишь бы отомстить ему. Но то, что было после… в общем, я сделал это не назло, а потому что сам хотел.
— Ну хоть на этом спасибо, — буркнул Дэвид.
— Ты очень злишься?
— Разве на тебя можно злиться, тем более очень?
Дэвид с удивлением поймал себя на том, что это была правда. Вот вроде надо бы всыпать мальчишке как следует, да что там говорить, даже на порог не пускать, а он едва скрывает радость от встречи с ним.
— Ну, не знаю… — с несчастной миной ответил Билл. — Отец вон взбесился, значит, можно, наверное…
— Что ж он так взъелся-то на тебя, из-за одного прогулянного вечера?
— Просто для него этот вечер очень важен был. Вчера у нас дома снимали следующий выпуск «Политической кухни». Мы должны были участвовать в полном составе: он, я, Верена, ну, мачеха моя, — он хотел блеснуть перед избирателями своим идеальным семейством. А я смылся и всю малину ему обломал.
Кажется, Йорга Каулица можно было понять. Упомянутая Биллом «Кухня» на ZDF представляла собой смесь кулинарного и политического ток-шоу: кандидаты в депутаты на глазах телезрителей готовили ужин из любимых блюд, а потом за столом в кругу семьи обсуждали с ведущим основные положения своей предвыборной программы. Передача пользовалась бешеной популярностью и транслировалась в прайм-тайм — участие в ней было мечтой любого политика.
— Ну и зачем ты это сделал, позволь спросить?
— А так ему и надо!
— Он первый начал! — поддразнил Дэвид в ответ на этот железный детский аргумент.
— Именно! — с нескрываемой злостью в голосе подтвердил Билл.
— Чем же он так провинился-то?
— Наотрез отказался оплатить мне курсы.
— Какие ещё курсы?
— Кройки и шитья.
Дэвид едва не прыснул — абсурдность ситуации поражала.
— Ну, это, конечно, очень важная причина.
— Представь себе! — в голосе мальчишки засквозила неприкрытая обида. — Я же говорил тебе, что хочу стать модельером. И ему говорил.
— А он?
— А он и слышать об этом не хочет, — вздохнул Билл. — Он спит и видит меня своим преемником, во главе его обожаемой компании. После окончания гимназии у меня одна дорога — в университет, логистику изучать.
— Нда…
— Вот именно.
Некоторое время они молчали. И вправду, что тут скажешь?
— На этих курсах что, свет клином сошёлся? — нарушил тишину Дэвид. — В жизни не поверю, что во всём Гамбурге не найдётся с десяток других. Вот поднакопишь денег…
— В том-то и дело, что не найдётся. Эти особенные — их проводит Академия моды и дизайна, там будет давать мастер-класс сама Нова Майерхенрих. Они потому и дорогие такие. На обычные я бы уж и сам как-нибудь наскрёб из собственных карманных денег. К тому же, лучшего выпускника зачислят вне конкурса на первый курс Академии с последующим правом на бесплатное обучение. Для меня это единственный шанс — этот козёл уже предупредил меня, что никакую иную учёбу, кроме логистики, он мне оплачивать не будет.
«Пап, я гитару хочу…»
«И думать не смей! Тебе не гитара нужна, а приличное образование и нормальная надёжная работа».
Как знать, если бы его собственный отец не был так категорически против его занятий музыкой, возможно, его мечта сбылась бы гораздо раньше. А если бы ему не повстречался Крис, поверивший в него и протянувший руку помощи, скорее всего, вообще ничего бы не было. И работал бы он сейчас слесарем в какой-нибудь «солидной гамбургской судоверфи», как мечтал в своё время отец.
— Я могу оплатить тебе эти курсы… — Дэвид и сам не понял, как эти слова сорвались с его языка.
Билл неверяще уставился на него во все глаза, но тут же сник.
— Спасибо, Дэвид, но это уже не имеет значения — последний день для записи был вчера, я потому и психанул так. К тому же, там больше не осталось свободных мест — я спрашивал.
Дэвид улыбнулся. Как тесен Гамбург!
— Нова — любимый дизайнер и хорошая приятельница моего друга. Думаю, если он поговорит с ней, она согласится сделать исключение и принять ещё одного ученика. Когда начинаются занятия?
— В понедельник, послезавтра то есть. Дэвид… — в голосе Билла было столько всего: отчаяния, надежды и недоверия одновременно, — ты… ты правда можешь это сделать для меня?
Казалось, от этих курсов зависела вся его жизнь. В своей детской вере в чудо он был настолько трогателен, что у Дэвида сжало горло, и он сумел лишь скупо кивнуть в ответ.
— Я верну! Я обязательно когда-нибудь верну тебе эти деньги! — с запалом воскликнул Билл и добавил, несколько неуверенно: — Ну или отработаю.
— Интересно, как? — мальчишка в этом своём порыве был так умильно-забавен, что Дэвид просто не смог удержаться от подколки.
— Ну уж точно не так, как подумал ты! — вспыхнул Билл. — Могу тебе что-нибудь сшить, к примеру. Или хотя бы зашить.
Да, мальчику палец в рот не клади. Дэвид инстинктивно прижал плечом дырку под мышкой. Антикварную «Джимми Хендрикс», по правде говоря, пора было выбросить ещё лет десять назад, но эта футболка была ему особенно дорога как память: первая вещь, купленная на первый гонорар.
— Хотя то, что подумал ты, тоже не такой уж плохой вариант, — с деланной небрежностью добавил Билл, старательно высматривая что-то в окне.
— Билл…
— Да я понял уже, что этот козёл мне не только карьеру испортит, но и личную жизнь тоже.
Дэвид не счёл нужным отвечать.
***
Дэвид впервые пожалел, что все эти годы упорно игнорировал попытки Криса привить ему хороший вкус и заставить сменить наконец застиранные футболки и поношенные джинсы на элегантные рубашки и костюмы от Новы Майерхенрих. Лишённый в своё время — сначала строгим отцом, а потом и «целевой аудиторией» — возможности носить то, что хочется, он теперь навёрстывал упущенное в своей взрослой самостоятельной жизни.
На дресс-код любимому протеже Кейма было наплевать. Собственно, это и было его дресс-кодом: весь его облик должен был буквально вопить о том, что «Мне можно. Вам нельзя, а мне можно. Я слишком крут, чтобы носить крутые вещи». Это был statement. Впрочем, та же Нова однажды сказала про него, что на нём даже застиранные футболки смотрятся круче, чем на иных эксклюзивные вещи из последней коллекции.
Послушай Дэйв Криса, теперь он мог бы сам попросить об одолжении Майерхенрих. «Я поговорю с Новой» наверняка произвело бы на Билла ещё большее впечатление, чем «Мой друг поговорит с ней». Теперь оставалась самая «малость» — поговорить, собственно, с самим другом.
— Крис… Мальчишка он славный. И талантливый. Надо бы помочь парню…
— Даже не хочу уточнять, какими именно талантами он покорил тебя.
— Спать я с ним не буду, не волнуйся. А просто дружить нам даже ты на пару с господином депутатом не запретите.
— Ты веришь в «просто дружбу» между мужчинами? — хмыкнул Кейм.
— Ну мы же с тобой дружим.
— Милый мой, мы с тобой дружим после, а не вместо.
— Ну и мы с ним… после.
— Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Дэйв. И запомни: если ты оступишься, я тебе руку не протяну. И никто не протянет.
Дэйв мысленно улыбнулся: если Крис начинал ворчать и брюзжать, это было хорошим знаком. Это было завуалированным согласием. В случае если тот был действительно против, в ответ всегда звучало короткое и ёмкое «нет».
Кристиан потянулся к телефону. Дэвид тут же тактично вышел на террасу, предусмотрительно оставив дверь приоткрытой.
— Нова, дорогая, здравствуй, — заворковал Крис. — Да знаю, знаю, что совсем тебя забросил, вспоминаю лишь, когда нужно что-то. Вот как сейчас… Нет, не мой мальчик — этот мне во внуки годится. Знаешь, раньше просили за друзей своих друзей, а теперь просят за мальчиков своих мальчиков. Помнишь Дэйва Йоста, роскошного красавца, которого ты всё мечтала заполучить в топ-модели для своих показов, а я не соглашался — боялся, что отобьёшь у меня парня? Ну вот, это его протеже… и просто славный и, главное, талантливый мальчишка. Надо бы помочь парню… Разумеется, дорогая, я с тобой абсолютно согласен: ни о каких поблажках не может быть и речи. Я всего лишь прошу сделать исключение и принять его на курсы, а дальше уж всё будет зависеть от него самого… Да даже не знаю, как… Могу расплатиться Дэвидом — этот стервец, как дорогое вино: с годами лишь хорошеет и пьянит сильнее. Спасибо, дорогая, ты прелесть! Ты единственная женщина, рядом с которой я сожалею о том, что гей.
Крис был в своём репертуаре: шутил, острил и юморил, сыпал комплиментами и безбожно льстил — при желании и необходимости он мог обаять не только мужчин.
***
— Спасибо, Дэвид! Ты мой самый лучший друг! И единственный, к тому же.
— И, может быть, даже первый? — лукаво прищурился Дэвид.
— И первый, — зарделся Билл.
***
«Политическая кухня» с Йоргом Каулицем, несмотря ни на что, в эфир вышла. Йорг с Вереной, своей второй женой, споро нарезали овощи, будто в четыре руки на пианино играли. Движения точные, отработанные до автоматизма, как будто они вот уже лет двадцать совместно готовят так ужин каждый вечер.
— Ммм, — профессионально стонал в микрофон Томас Готтшальк, ведущий программы, — какой божественный аромат, какой восхитительный вкус! Где вы так изумительно готовить научились?
— Жизнь заставила, — простодушно развёл руками Каулиц-старший. — Остался один с ребёнком на руках. Помощи ждать было неоткуда. Пришлось выкручиваться: днём работал, по вечерам учился, по выходным обдумывал бизнес-план своей будущей фирмы, по ночам стирал, убирал, готовил. В общем, ничего особенного — женщины меня поймут, — лукавая заговорщическая улыбка в камеру. — И я их понимаю, — продолжал задушевно Йорг. — Я прекрасно, на собственном опыте, узнал, с какими проблемами сталкивается в своей повседневной жизни обычная женщина, поэтому одним из главных пунктов моей предвыборной программы является…
— Вот какой депутат нам нужен! — с жаром воскликнула Изабелль, простоватая деревенская девушка — домработница Дэвида. — Правда, господин Йост? Обязательно буду за него голосовать.
— Милая, где тут у нас соль?
— Сейчас передам, дорогой.
Образцово-показательные отношения, которыми не стыдно похвастаться перед миллионной аудиторией избирателей. Живое воплощение пропагандируемых Йоргом «вечных ценностей». Для полной семейной идиллии не хватало одного.
— А ваш сын разве не составит нам компанию? — спросил Готтшальк, когда все уже садились за стол.
Ни один мускул не дрогнул на лице политика.
— Наш сын — обычный ребёнок и должен оставаться таковым, невзирая на мою деятельность. Ему вся эта медиашумиха ни к чему. Поэтому мы с супругой (нежный взгляд на Верену, милая улыбка в ответ — ни дать ни взять влюблённые голубки) приняли решение не задействовать его в этих съёмках.
***
Прошёл месяц.
Как всегда, время с Биллом пролетело мгновенно — на часах уже было одиннадцать вечера. Расставаться не хотелось совершенно — в последнее время они виделись нечасто: близились выпускные экзамены, и Билл не вылезал из учебников, — но спровадить мальчишку домой как можно быстрее было просто необходимо. От греха подальше. До совершеннолетия Билла оставалось ещё целых четыре месяца, и с каждой встречей Дэвиду было всё сложнее сдерживаться с ним. Тем более что и сам мальчишка после памятной ночи в клубе имел весьма точное представление о том, чего его лишают, и, обуреваемый гормонами, то и дело норовил спровоцировать любимого на кое-что посущественнее невинного петтинга.
— А тебе, случайно, домой не пора? — спросил Дэвид, когда Билл, с недвусмысленными намерениями елозивший у него на коленях, уже покушался на пряжку его ремня.
— Не-а.
— Что так вдруг? — насторожился Дэвид и шлёпнул по наглой мальчишеской лапке. Памятуя о комендантском часе, введённом Йоргом для сына, он не хотел, чтобы у Билла из-за него потом возникли неприятности.
— А я из дома ушёл.
Дэвид поперхнулся пивом.
— Куда?!
— Ну, если ты меня не приютишь, то тогда, наверное, на вокзал. Или в парк. Куда там обычно в бомжи уходят?
Потрясённый Дэвид выжидающе уставился на Билла.
— Я завалил итоговую контрольную по физике, — неохотно начал тот. — Бушидо — ну, физик наш — тут же настучал отцу. А тот разбираться не стал, быстро нашёл причину: у меня занятия на курсах три раза в неделю, вот он и заявился в Академию и сказал, что запрещает мне посещать курсы, потому что они идут в ущерб моей учёбе в школе.
— А это, конечно, не так, — поддел Дэвид.
— Не так! — огрызнулся Билл. — Я не утверждаю, что написал на «отлично», но и на «неуд» моя работа тоже не тянет.
— Билл, я, когда устраивал тебя на эти курсы, не думал, что ты станешь наплевательски относиться к остальным занятиям.
— Дэвид, я и вправду учу! — голос Билла звенел от злости. — Я ни на один предмет не трачу столько времени, сил и нервов, как на эту грёбаную физику!
— Тогда в чём проблема?
— В Бушидо. Он ко мне… неравнодушен.
Дэвид напрягся.
— С чего ты взял? — Вопрос, конечно, был риторический: в случае с Биллом следовало бы скорее удивиться, если бы кто-то оставался к нему равнодушным, чем наоборот.
— Он с самого начала учебного года, как только пришёл к нам, проходу мне не даёт. То и дело норовит оставить меня после уроков или затащить к себе в кабинет, чтобы «помочь разобраться с темой». Когда рядом нет свидетелей, отпускает в мой адрес похабные шуточки. И постоянно набивается мне в репетиторы под предлогом, что я не успеваю и иначе не сдам экзамен. А когда я отказался от его услуг, он начал валить меня при каждом удобном случае. В моём классе физика теперь самый любимый предмет: никаких прогулов, полный аншлаг. Собственно, все теперь ходят не на физику, а на меня с Бушидо, как в кино — очень уж им нравится смотреть, как он меня изводит. Тем более что их-то он практически и не спрашивает — некогда, он мной занят. Если раньше меня травили только пацаны, то теперь и девки подключились, потому что всё своё внимание красавчик-физик уделяет мне, а на них даже и не смотрит.
— Ты отцу говорил?
— А толку? Он и слышать ничего не хочет. Сказал, что я просто наговариваю на учителя, лишь бы ничего не учить и оправдать своё разгильдяйство. И что если бы я не одевался в школу, как распоследняя блядь, и вёл себя поскромнее, то никто бы ко мне и не приставал. И что если я не улучшу свои оценки до конца месяца, то он примет предложение Бушидо и наймёт мне его в репетиторы. А вообще-то, — добавил Билл, зло уставившись в невидимую точку на стене, — это всё отговорки. На самом деле мой папаша просто не хочет связываться с Ферчичи. Он скорее предпочтёт, чтобы этот арабский жеребец трахнул меня в школьной уборной, чем его политические оппоненты обвинили его в неполиткорректности к иммигрантам.
— Бред какой-то! — возмутился Дэвид. — Неужели на него нельзя найти управу? Пойди к директору!
— Наивный ты, Дэвид, — цинично усмехнулся Билл. — Бенцнер тем более ничего предпринимать не станет — по той же причине. У нас гимназия элитная, все преподаватели — немцы, из иммигрантов — одни уборщицы. Руководство школы уже не раз критиковали, что они якобы занимаются расовой дискриминацией. Директор до последнего боролся, говорил, что у него нет вакансий, а никого из существующих преподавателей он уволить не может, лишь бы впустить новую кровь. А в прошлом году старик Хоффманн ушёл на пенсию, и ему уже нечем было крыть. Пришлось взять на его место Ферчичи. И если Бенцнер сейчас попробует что-нибудь вякнуть против Бушидо, это будет расценено как попытка убрать под благовидным предлогом неугодного.
Дэвид устало потёр виски.
— Хорошо, Билли, я разберусь с ним сам. Но ты должен обещать мне одну вещь.
— Что угодно! — воскликнул Билл. — Только угомони этого козла, иначе аттестата мне не видать.
— Ты будешь добросовестнее относиться к занятиям, чтобы не давать ему ни малейшего повода.
Билл помрачнел и ничего не ответил.
— Ну, как хочешь, — небрежно бросил Дэвид и направился к холодильнику. — Пить что-нибудь будешь?
— Тебе физика в жизни очень помогает? — ехидно поинтересовался мальчишка вдогонку, не желая так просто сдаваться.
— Билли, аттестат с дипломом нужны для того, чтобы доказать глупым людям, что ты умный, — послышался из кухни назидательный голос Дэвида. Помнится, эта Крисова поговорка его здорово раздражала, когда тот настоял-таки на том, чтобы Дэйв получил высшее психологическое образование.
— Ладно, я согласен, — вздохнул Билл, поняв, что Дэвида ему не переспорить. — Но тоже с условием — ты будешь помогать мне делать уроки.
— Так чем закончился визит отца в Академию? — проигнорировал ультиматум Дэвид.
— Как будто ты не понял. Нова очень сожалела, но сказала, что ничего не может сделать, потому что я несовершеннолетний и они вынуждены считаться с моим отцом.
— И в знак протеста ты ушёл из дому, — подвёл итог Дэвид, а про себя подумал, что Йорг ещё отделался «малой кровью»: учитывая недавний эксцесс с клубом, последствия такого стрёмного решения для него могли оказаться гораздо более плачевными.
— Нет, не поэтому.
— То есть это ещё не всё? — От нехорошего предчувствия у Дэвида по спине пробежал неприятный холодок.
Билл кивнул.
Спровоцировать Бушидо оказалось плёвым делом: физик вообще отличался крутым вспыльчивым нравом, за что и получил своё прозвище, а Билла, так вовсе ненавидел и только и ждал случая придраться к нему.
— Вильгельм!
— Билл, — отсутствующим голосом поправил Билл.
— Вильгельм, — как ни в чём не бывало повторил Ферчичи. — Не спи на уроке, ночью спать надо было.
— Я ночью не могу — у меня мужчина очень страстный.
«Вот так, господин депутат. Раз уж ты окончательно похерил мою мечту, то, думаю, будет справедливо сделать то же самое и с твоей». Под улюлюканье придурочных одноклассников он молча собрал свои вещи и нарочито медленно, с достоинством, двинулся к выходу.
— Иди! — бросил ему вдогонку учитель. — И без… мужчины, — Бушидо на миг запнулся, будто выплюнул это слово, — не появляйся.
— Он потом, конечно, не преминул ещё и с отцом связаться — мне уже Верена звонила. Тот вне себя от ярости. Я не могу теперь появляться дома, он меня убьёт.
— Билл… ты понимаешь, во что ты впутал меня?
— Не волнуйся так, о тебе никто ничего не знает, — тут же ощетинился Билл. — И не узнает, если не хочешь. Просто ты обещал заботиться обо мне… Или это только на такси распространяется?
— Не только, — ответил уязвлённый Дэвид. — Обещал — значит буду. Собравшись с духом, он взял мобилку и набрал названный Биллом номер.
— Здравствуйте, господин Каулиц. Меня зовут Дэвид Йост. Я… друг вашего сына. Я бы хотел встретиться с вами.
Третий тост: За Ёбилли!
Читаем стоя и до дна! @темы: Вторчество
-
-
14.08.2009 в 22:06такого позитивного ёбилли я не читала... да вообще никогда не читала.
Ну, я обычно только позитивные и пишу
то как ты припечатала херра Ферчичи, заставило ржать))
Эта гуд, потому как могла бы и морду набить
Сразу видно, что Йорг не просто так согласился на замужество сына, а по причине глубочайших респектов к избраннику)
Йорг хоть и пуританин, но умный) Быстро оценил обстановку и принял единственно верное решение) Но не столько из респекта, сколько из выгоды))
спасибо за такую чудесную щтучку!
Спасибо, что были с нами *раскланивается* Равно как и за прекрасные отзывы - они как бальзам на графоманские ручки
-
-
16.08.2009 в 17:18Кстати, а фото товарища имеется?
Catheriine J.
Пьовра, а, случайно под рукой нет пикчи этого мудрого гей-наставника Криса??
И всем остальным, кто хотел, но боялся спроситьЛюбоваться можно здесь!
-
-
17.08.2009 в 01:06-
-
17.08.2009 в 16:49В целом фик мне понравился, очень мило и как-то душевно)
-
-
17.08.2009 в 17:38я не понял только одного - за что рейтинг R?
Нууу, местами сомнительная лексика, да и сам контекст... а какой предлагаешь? НЦ-13?
В целом фик мне понравился, очень мило и как-то душевно)
Спасибо) Писался он и вправду с душой - уж очень прикипела я к этой гейской семейке
-
-
17.08.2009 в 18:10НЦ-13?
тут чистейшее PG, просто для меня R это ебля, а за мат я рейтинг никогда не ставлю) А тут ан самом деле нет ничего сомнительного сомнительная лексика это у меня на дневнике, а тут даже элементарного мата нет))))
Спасибо) Писался он и вправду с душой - уж очень прикипела я к этой гейской семейке
та да, они весьма и весьма) Хотя немного разочаровывает негативный Анис)Но это я его люблю просто)
и да, когда ты в тексте пишешь "Бушидо" - это выглядит немного нелогично как мне кажется, это все таки больше кличка, а не имя, соу может будет лучше писать либо Ферчичи либо Анис?))))
-
-
17.08.2009 в 18:35тут чистейшее PG, просто для меня R это ебля
У меня просто другое представление о рейтингах) PG, имхо, - это когда вроде о гейской любви, но о чистой и невинной, то есть в тексте нет ни прямых, ни косвенных указаний на то, что они спят, - невинный текст, который можно читать "под присмотром родителей" %) NC - НЦа и есть, красочная и графическая) А R - что-то переходное, то есть из текста недвусмысленно ясно, что герои не только в кино вместе ходят, но при этом нет детального описания этого "не только". Ну, и "сомнительная лексика", да)
Хотя немного разочаровывает негативный Анис)
Он лучше всех прошел по кастингу - не взять его я не могла, опасалась, что обвинят в неполиткорректности к жЫвотным
и да, когда ты в тексте пишешь "Бушидо" - это выглядит немного нелогично как мне кажется, это все таки больше кличка, а не имя, соу может будет лучше писать либо Ферчичи либо Анис?))))
Он у меня фигурирует как Бушидо только в ПОВ Билла, а в этом случае, имхо, как раз наиболее правильно использовать именно этот вариант, так как Бушидо - это его школьная кличка, и ученики, как правило, называют учителей за глаза именно так, особенно, если ненавидят их. Кстати, это было одним из аргументов на пользу избрания на роль физика Аниса: кличка для учителя - это святое, а тут и придумывать ничего не надо было, он с готовой пришел)
В сцене с Дэвидом он у меня Ферчичи) А Анис, имхо, здесь нигде бы не подошел: Йост не настолько знаком с ним, чтобы обращаться по имени (тем более, что в Германии на официальном уровне принято именно представление и обращение по фамилии), а Билл вряд ли использовал бы имя, если а) есть кличка; б) он его терпеть не может, то есть называние по имени было бы слишком большой честью для него...
-
-
17.08.2009 в 18:43ну у каждого свое) я всю жизнь был уверен что r это значит что в тексте есть минет) я очень удивился когда мне сказали, что это не так)
Бушидо - это его школьная кличка
тоже опять таки не совсем логично) почему Бушидо? обычно когда перпода дают кличку выбирают, что-то оскорбительное) его скорее бы за глаза макакой черножопой звали, чем Бушидо) в сцене с Дэвидо это понятно)так у меня претензий и нет)
-
-
17.08.2009 в 19:00я всю жизнь был уверен что r это значит что в тексте есть минет)
Это у меня тоже есть, так что рейтинг по-любому подходит
его скорее бы за глаза макакой черножопой звали)
Это уже была бы не кличка, а безликое общее оскорбительное обзывание типа "дура" или "лох". Кличка - это, по сути, имя, данное не при рождении, а в силу какой-то определенной специфики своего носителя, что-то такое, что выделяет его среди прочих "дур", "лохов" и "черножопых". По тексту у меня "физик вообще отличался крутым вспыльчивым нравом, за что и получил своё прозвище")
-
-
19.08.2009 в 16:57-
-
19.08.2009 в 20:59так не читайте, раз не понимаете!
бегите отсюда! скорее!!!
-
-
19.08.2009 в 21:20Здесь дискуссия, имхо, вообще бессмысленна: одно дело, когда человек по делу критикует сам текст, и совсем другое, когда критика сводится к "зачем вы пишете ёбилли / слэш / детективы / ваш вариант? я этого не понимаю и не читаю"
Мой ответ: я пишу для тех, кто понимает и читает
-
-
07.12.2010 в 17:01-
-
07.12.2010 в 17:06На радость и удовольствие!
-
-
10.10.2014 в 21:52-
-
11.10.2014 в 21:28Спасибо большое за такой чудесный отзыв!
И, если не секрет, как вы её нашли? Безумно интересно, как люди на мои тексты выходят, тем более, когда столько лет прошло...)
-
-
22.11.2014 в 12:50Cобственно, я и сама особо не помню. По-моему, это была чья-то рекомендация с Черного форума. Я временами просматриваю фики по рекомендациям и радуюсь, как с этим, что не промахнулась. Ведь качественного чтива не так много.
-
-
24.11.2014 в 19:04Ясно) Ну, тогда рада, что нашли, что искали, и ещё больше - что, найдя, не разочаровались)